Следствие ведут знатоки
Шрифт:
— У меня свой план. Поехали. — Он надевает пиджак. — Растолкую по дороге.
Процедура опознания происходит в кабинете Знаменского. Зло посмотрев на Пузановского, сидящего между двух других мужчин, Раиса говорит:
— Никого из них не видела, не знаю и знать не хочу!
Знаменский с любопытством прищуривается, но протягивает ей авторучку и показывает, где расписаться. Она поспешно ставит росчерк в протоколе и выходит, еле пробормотав: «До свидания». Расписываются
Пузановский отдувается и вытирает лоб.
— Ну все наконец?
— Да, — дежурно улыбается Пал Палыч. — К сожалению, пришлось… некоторые формальности… — Он делает неопределенно-извиняющийся жест, не желая вдаваться в какие-либо объяснения по поводу Раисы. — Сейчас придет конвой, у вас ведь вещи в КПЗ, там оформят освобождение, — и начинает сосредоточенно отыскивать что-то в настольном календаре.
От дальнейшей беседы Знаменского избавляет конвоир. Пузановский прощается и радостно топает в коридор. А Пал Палыч набирает номер на внутреннем аппарате:
— Можешь заходить.
Секунды через две входит Томин.
— Как?
— Узнала. Но не опознала!
— Весьма странно…
— Ладно, об этом потом. Пузановский пошел собирать вещи, так что тебе надо поспешить… — Знаменский кладет ему руку на плечо. — А в спешке как-никак легче пережить огорчение.
— Что еще, Паша?
— Вчера без тебя упустили Царапова.
Томин отзывается скорбным стоном.
— Теперь все, прости-прощай! Уехал…
— Ничего не попишешь… Беги, брат, освобождайся.
…Коридор перед камерами КПЗ.
Лязгают двери, выпуская Пузановского и Томина. Дежурный официально объявляет Томину:
— Как лицо без определенных занятий и места жительства, вы на первый раз предупреждаетесь. В дальнейшем будете привлечены к ответственности… Работать устраивайся, ясно?
— Очень ценная мысль, — замечает Томин.
…И вот уже оба освобожденных усаживаются за столик в пивном баре.
— Все нутро ссохлось! — говорит Пузановский.
— Придется тебе угощать меня в долг. Из-за ментов без копейки остался, — вздыхает Томин.
— Отобрали? — в голосе Пузановского недоверие: он ведь присутствовал при освобождении Томина, а при освобождении возвращают все отобранное.
— Здрасьте! — вытаращивается Томин. — Да я ж их сбросил! Зачем же я, по-твоему, зайцем скакал?!
Пузановский слушает, туго соображая.
— Правда, не понял? Я же шел колеса покупать, башка! С толстой мошной! Вот если бы мы с ней влипли — рассказывай тогда про валидол!
— Не сообразил, — признается Пузановский. — А чего ты обострял: бесфамильный, неграмотный?
— За алименты я в розыске, — понизив голос, жалуется Томин. — Две бабы,
— Ну, ты гусь! — благосклонно улыбается Пузановский.
— Поневоле станешь. Как бы можно жить, если б никто не мешал!.. А как мы с тобой дальше? — закидывает удочку Томин.
— Деньги-то… сегодня нет — завтра будут. А вот ты теперь чем торгуешь?
— Сегодня нет — завтра будет. — Пузановский опускает кружку. — Есть хочу! — обнаруживает он и ужасается. — Я ж с утра не ел с этой катавасией! — и вскакивает…
Гонимый зверским аппетитом, Пузановский рысит к своему подъезду и вдруг натыкается на поджидающую его Раису.
— Это… вы? — спрашивает он.
— Нам надо немедленно поговорить, — произносит Раиса заготовленную фразу.
Тот сглатывает слюну и кривится. Настолько поглощен мысленным перебиранием своих съестных припасов, что воспринимает ее прежде всего как препятствие на пути к холодильнику.
— Ладно, пошли… — Он первым устремляется в подъезд.
Пыхтя и путаясь в связке ключей, отпирает Пузановский три замка.
— Давай, давай! — торопит он, впуская Раису в квартиру: что ему бояться какой-то шалой девчонки? — Подыхаю с голоду.
В передней нога об ногу скидывает ботинки и влезает в шлепанцы.
— Ффу! — секунда блаженства. — И какой у нас будет разговор? — с долей игривости он подхватывает Раису под локоток и увлекает к двери в комнату.
— Де-ло-вой! — отвечает оттуда жесткий мужской голос.
Это говорит развалившийся в кресле вор.
— Сугубо деловой, — повторяет он. — Про деньги.
Пузановский злобно и ошарашенно крякает. Смысл появления Раисы был ему понятен с первого мгновения: станет чего-то клянчить и добиваться. Но она, оказывается, еще мужика раздобыла в подмогу! Пузановский переводит взгляд с вора на Раису и обратно, оценивая их возможную опасность. Раису он помнит по встрече у Молоткова и дальнейшему разговору в машине: она из порядочных. А мужик… руки лежат спокойно и расслабленно на подлокотниках, длинные ноги в элегантных туфлях вытянуты поперек комнаты… не делает попытки отрезать хозяина от выхода… вообще не делает ни единого движения… рассчитывает взять «на голос».
Пузановский оглядывается на дверь, снова на Царапова. Голод — плохой советчик. «А, пропади они пропадом!» — решает он и направляется мимо вора в комнату, где стоит холодильник. Пузановский алчно извлекает из него гору снеди, которую тут же начинает уминать, заливая пивом.
Вор, прихвативши кейс, входит следом.
— Поскольку это надолго, — говорит он, разумея затеянную трапезу, — параллельно будем беседовать. А девушка пока полистает журнальчики. Вон, — указывает он Раисе, — всякий зарубеж. Хозяин разрешит?