Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя
Шрифт:
До открытия американских рынков оставалось еще три с половиной часа, и Полсон сказал Бушу, что азиатские и европейские рынки упали незначительно, хотя фьючерсы на Dow Jones и снизились, всего примерно на 3 %.
Затем Полсон раскрыл конкретные детали выходных, обвиняя британское правительство в введении в заблуждение. «У нас не оставалось вариантов», – сказал он Бушу, который отнесся к ситуации с пониманием.
Но президента не волновало то, что еще не случилось. Он заявил Полсону, что не рад банкротству, но падение Lehman Brothers могло стать серьезным сигналом рынку: президентская администрация больше не занимается спасением Уолл-стрит.
Как
На момент написания этой записки Федеральное казначейство США, кажется, приняло решение преподать нам ВСЕМ урок: они не будут поддерживать каждую сделку накрывшей нас волны финансовой консолидации сектора. Их мотивация продиктована отчасти финансовым риском, отчасти – моральным. Подозреваю, что решающую роль сыграл скорее последний. Предположительно, самый важный урок, который они преподадут Уолл-стрит, заключается в том, что они изменят свое поведение и не будут принимать решений, связанных с публичным выкупом. Для многих, но не для всех этот урок невозможно выучить посреди худшего финансового шторма со времен Великой депрессии.
Полсон пересказал Бушу план Федрезерва сохранить функционирующим брокерско-дилерское подразделение Lehman, чтобы закрыть его сделки с другими банками. «Надеемся, что в ближайшие пару дней они смогут разобраться с этим», – сказал Полсон.
Хотя Полсон был обеспокоен банкротством Lehman явно сильнее, чем президент, он выразил восторг решением Bank of America купить Merrill Lynch – возможно, думал он, это смягчит панику на рынках.
Кроме того, Полсон впервые предупредил президента, что «проблемы могут быть и у AIG», но заверил, что Гайтнер и Федрезерв намерены собрать команду и в тот же день помочь привлечь капитал для фирмы.
– Спасибо за вашу работу, – сказал президент. – Будем надеяться, что все уляжется.
* * *
Дуг Браунштейн из JP Morgan выходил из своей квартиры на Верхнем Ист-Сайде Манхэттена около семи утра, направляясь в AIG, когда ему позвонил Джейми Даймон.
«Новый план, – сказал Даймон. – Гайтнер хочет, чтобы мы с ними поработали над привлечением больших денег для AIG. В одиннадцать утра в Федрезерве будет встреча». Браунштейн, перекрикивая манхэттенский шум, ответил: «Мы не можем найти столько денег».
Даймон пообещал, что поищет помощь: «Правительство зовет нас и Goldman». Ужас появился на лице Браунштейна, когда он срывающимся голосом спросил: «Откуда, черт возьми, взялся Goldman Sachs? Разве у них нет конфликта интересов? Я имею в виду, посмотрите на их фактическую задолженность AIG. Они наши ярые противники». «Правительство велит сделать это», – повторил Даймон.
Браунштейн все еще сомневался: «Но …» «Перестаньте, – перебил его Даймон, недовольный тем, что его главный банкир усомнился в нем. – Речь идет не о „нас“ против „них“. Нам велели помочь исправить ситуацию».
После того как Браунштейн добрался до офиса, они с Даймоном и Блэком попытались разработать план действий в связи с необычной просьбой Федрезерва. Они решили прибегнуть к помощи Джеймса Б. Ли-мл.,
Даймон пронесся по коридору к Джимми Ли. Ли, классический банкир, носящий подтяжки с Golden Rolodex, тоже приехал рано, чтобы помочь справиться с последствиями краха Lehman, и как раз закончил телефонный разговор с одним из своих крутых клиентов – Рупертом Мердоком. Сидя за столом в окружении четырех компьютерных мониторов, гигантского телевизора, настроенного на Squawk Box канала CNBC, и новостного тикера, выполненного по образцу того, что был установлен на Таймс-сквер, Ли обернулся.
– У меня есть для вас работа, – выпалил Даймон, стоя в дверях. – Вам придется поехать в Федрезерв.
– Зачем? – недоверчиво поинтересовался Ли. В конце концов, ему предстоял напряженный день в ожидании катастрофы на рынке.
– Я хочу, чтобы вы руководили делом AIG, – сказал Даймон. – Звонил Гайтнер. Он требует, чтобы мы нашли решение для AIG на рынке. Там все очень плохо. Возможно, это будет кредит кредитов.
Если в городе и был банкир, который понимал долговой рынок и то, как привлекать капитал, то это был Джимми Ли – старший переговорщик JP Morgan, магнат-одиночка[582] с собственным обеденным столиком в Four Seasons. Его власть, в частности, происходила из того обстоятельства, что он был «виртуальным банкоматом» корпоративной Америки, выписывавшим огромные чеки для финансирования некоторых крупнейших сделок[583]. Даймон надеялся, что Ли сможет придумать структуру сделки и ссудить AIG достаточно денег, чтобы компания смогла продолжить работать и потянуть за собой десяток крупных финансовых игроков.
Поставив задачу, Даймон ретировался, а сменил его в офисе Ли Стивен Блэк с пятиминутным инструктажем и папкой – толще телефонного справочника – материалов по AIG. Назвав AIG «чертовски кошмарным клиентом», Блэк отметил, насколько тяжелым становится положение. «Можете с этого начать», – усмехнулся Блэк, довольный тем, что спихнул AIG кому-то другому.
Ли сказал, что его срочно ждут в AIG, а к 11:00 ему нужно добраться до Резервного банка.
Ли встретил Браунштейна и Марка Фельдмана перед штаб-квартирой JP Morgan на Парк-авеню, где в черном «ренджровере» ждал водитель Ли Деннис Салливан, отставной офицер полиции, который каждый день вот уже более 20 лет возил его из дома в Коннектикуте на Манхэттен. Браунштейн и Ли сели на заднее сиденье, и Браунштейн продолжил инструктаж.
– Поехали, нам нужно в центр, – сказал Ли Салливану – Должны успеть как вчера.
* * *
Усталый Джон Мак поднялся на трибуну и заговорил. «Это был долгий уик-энд», – сказал он управляющим, теснящимся в главном зале заседаний Morgan Stanley. Два с половиной дня встреч в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, по его словам, он существовал на «покупных бутербродах» и «лежалых фруктах».
– Я включился, и вы тоже включайтесь, – воскликнул Мак. Он признал, что рынок находится под диким давлением после «потерянного уик-энда» Lehman, американские фьючерсы на фондовые индексы и акции банков в Европе уже начали падать, зато Morgan Stanley устоял.