Слишком поздно
Шрифт:
Я смеюсь:
– Лично я бы сказала, что полчаса назад она работала точнее некуда.
Он снова целует меня и напутствует:
– Иди. Будь осторожна.
Я горячо целую его в ответ. Расставание уже не так болезненно, ведь теперь появилась надежда. Надежда на то, что у Картера есть план, как нам обоим выбраться из этой передряги.
Моясь под душем, я все не могу перестать улыбаться. Вернувшись, я не обнаружила на кухне ни пятнышка. Это Картер прибрался.
Еще никто – никто
Печально. Выходит, помощь с посудой для меня значит больше, чем предложение и колечко?.. Кто-то решит, что и у меня приоритеты неверные.
Ничего, мне нормально.
Когда я вхожу в спальню, Эйса так и валяется на кровати: голый, раскинув руки и ноги.
Зашибись. Придется спихивать его тушу со своей половины постели.
Я подхожу и, взяв Эйсу за руку, тяну со всей силы. Он не шевелиться, только постанывает между всхрапами.
А потом… его рвет.
Прямо на мое одеяло. Черт!
Я закрываю глаза, пытаясь сохранить спокойствие. Эйса просто не мог не испортить эту прекрасную ночь.
Продолжая стонать, он снова опорожняет желудок. Стоит кислая вонь его рвоты. Я сбегала за ведром, стоявшим у стола, и теперь придерживаю Эйсе голову, помогая блевать в мусорку.
Вырвав еще пару раз, Эйса успокаивается и через несколько минут открывает глаза, в которых светится детская невинность.
– Спасибо, малыш, – бормочет он.
Поставив ведро на пол, я глажу Эйсу по виску.
– Вставай, мне нужно убрать одеяло.
Он перекатывается на бок. Прижимает к груди подушку и почти сразу засыпает снова.
– Эйса! – тормошу я его.
Тщетно.
Встаю с кровати и оглядываюсь. Видимо, без помощи парней тут не обойтись.
Сама я не справлюсь, а спать внизу на диване и не подумаю. Только не в одном доме с Джоном. Лишь бы Далтон или Картер еще были тут, ведь если Джон или Кевин узнают, что Эйса в отрубе, безопасность мне ничто не гарантирует.
Слава богу, Картер с Далтоном здесь. Когда я спускаюсь, они готовятся уйти, однако при виде меня Картер настороженно замирает.
– Нужна помощь. Надо поднять Эйсу с кровати и поменять одеяло. Он там все заблевал.
Джон, не вставая с дивана, бормочет:
– Удачи.
Картер, бросив на него злобный взгляд, идет к лестнице. Далтон неодобрительно смотрит другу вслед… а потом догоняет.
От вони в спальне меня саму чуть не рвет, и я зажимаю нос.
– Твою же мать, – бормочет Далтон и идет открыть окно. Потом мы смотрим на Эйсу, и мне даже немного стыдно за то, что он голый. Впрочем, Эйсе, я знаю, плевать, а если бы он и смущался, то сам виноват.
Картер трясет его, пытаясь добудиться.
– Эйса, вставай!
Эйса только стонет сквозь
– Черт, чем он ужрался? – спрашивает Картер, обернувшись к Далтону.
Тот пожимает плечами.
– Хер его знает. По пути в казино он закинулся какими-то колесами. На обратной дороге вмазался хмурым.
Не раздумывая больше ни секунды, Картер подхватывает Эйсу под мышки и стаскивает с кровати.
Я быстренько собираю одеяло и, скомкав его, выбрасываю в коридор. Черта с два стану это стирать. Простыню тоже меняю на всякий случай.
– На какой стороне он спит? – спрашивает Картер. Я показываю, и Картер с помощью Далтона укладывает Эйсу на кровать. Я накрываю его свежим одеялом, которое достала из шкафа. Хочу подоткнуть края, когда Эйса вдруг просыпается. Смотрит на меня, потом утирает лицо ладонью, морщится.
– Черт, чем воняет? – бурчит.
– Тебя стошнило на кровать.
Он снова кривится:
– Ты убрала?
Я киваю и шепчу:
– Да, я сменила белье. Спи дальше.
Но Эйса не спешит закрывать глаза. Подергивает меня за прядь волос, говорит:
– Ты так обо мне заботишься, Слоун…
Некоторое время я смотрю на него – на эту его беззащитную версию и, даже в присутствии Картера, проникаюсь сочувствием.
Я просто не могу не жалеть его.
Эйса ведь не от хорошей жизни такой. Он стал тем, кто он есть, потому что не видел достойного примера.
Жалости от меня он заслуживает. А вот любви – нет, да и прощения, наверное, тоже.
Жалость к нему я побороть не могу.
Хочу уже встать, но тут он хватает меня за руку и тянет обратно. Опускаюсь на колени у кровати, и он накрывает мою ладонь своей, шепчет, зажмурившись:
– Как-то раз, лет в пять, меня стошнило на постель. Папаша запретил ее менять, типа спи так, будет тебе урок. – Он коротко смеется, а потом еще плотнее закрывает глаза. – Походу, старый козел снова ошибся, – бормочет он.
Бог ты мой. Я прижимаю ладонь к груди. Сердце кровью обливается, мне жаль того маленького мальчика.
Картер и Далтон смотрят на Эйсу с такой же жалостью. Эйса тем временем укладывается на животе и зарывается лицом в подушку.
Дрожит и вжимается в нее со всей силой, будто хочет себя удушить.
– Эйса, – шепчу я, гладя его по голове.
Он содрогается в беззвучных рыданиях, рвущихся из самой глубины наполненной болью души.
При мне Эйса слез не показывал. Завтра он ничего этого не вспомнит. Забудет, ушла я или забралась в постель и обнимала его. Я глажу его по голове, а сама оборачиваюсь: Далтон ушел, оставив нас с Картером.
Картер подходит ближе. Гладит меня по щеке, целует в лоб, застыв так на какое-то время. И лишь затем уходит.
В дверях на миг оборачивается, пристально смотрит на меня. Большим пальцем медленно проводит по нижней губе. Сердце так и рвется к нему, но я остаюсь у постели Эйсы.