Слишком поздно
Шрифт:
Эйса опускает голову и смотрит на меня с прищуром, исподлобья.
– Так я и поверил. Я же знаю, ты ее хочешь, всю от и до. Иначе не стал бы тут с ней сидеть. Ну, отдай ее мне. Живой.
– Хрен тебе. Ты прав, я пока не хочу ее отдавать. Я же отодрал ее всего раз. Пусть еще мне даст.
Эйса щелкает шейными позвонками. Теперь он сосредоточен больше на мне, слегка забыв о Райане. Надо сказать что-нибудь такое, что выведет его из себя окончательно.
– Ну, хочешь расскажу, как у меня было с
Эйса качает головой.
– Просто отдавай мне Слоун. Мы уйдем и будем жить дальше.
– Ты заторчал и отрубился у себя на кровати. – Лицо Слоун в слезах, и у меня сердце разрывается от боли, но иначе нельзя. – Слоун только-только выяснила, что я коп под прикрытием, однако не побежала к тебе, а отдалась мне на заднем сиденье моей тачки.
Эйса бледнеет, а я продолжаю:
– Ей понравилось. Она обрадовалась, что я пришел уничтожить тебя.
Делаю шаг Эйсе навстречу, подталкивая впереди себя Слоун – как бы вгоняя глубже свой нож.
– Ну, как ощущения? Теперь, когда ты в курсе, что она захотела меня сильнее, узнав, что я не дела пришел с тобой делать, а расследование веду?
Эйса смотрит на Слоун с ненавистью, раздувая ноздри.
– Это правда, малыш? – спрашивает он.
Верно: только через Слоун я и могу его сломать.
Лишь бы она сама об этом вспомнила, а то уже задыхается от страха.
– Все правда, Эйса, – отвечает она шепотом. – И я в жизни еще так не кончала.
На долю секунды Эйса теряет бдительность: его сердце разбито, душа раскалывается пополам. Он недоуменно и резко выдыхает, не желая верить в услышанное.
Этого мгновения мне достаточно.
Прицелившись, спускаю курок. Стреляю Эйсе в руку, в которой он сжимает пистолет. И едва пуля попадает в цель, как Райан вырывается. Обезоруживает Эйсу и стреляет ему в ноги.
Слоун жмется ко мне. Я обнимаю ее одной рукой, потому что в другой все еще держу ствол. Целюсь Эйсе в голову. Палец на крючке, и мне требуются огромные усилия, чтобы не спустить курок. Прервать уже наконец жалкую, бессмысленную жизнь этого гада.
Райан все понимает по моему лицу.
– Не делай этого, Люк, – просит он.
Эйса падает, и Райан надевает на него наручники, сев сверху.
– Где Тилли? – тут же спрашивает мой напарник.
Эйса выворачивается и смотрит ему в глаза. У него в теле три пули, но ни одна рана не угрожает жизни. Да и вид у Эйсы такой, будто он совершенно не чувствует физической боли.
– С хуя ли мне знать.
Райан с размаху бьет его по роже стволом, так что кровь брызжет на стену. Потом достает из кармана Эйсы мобильник и говорит:
– Сейчас ты их отзовешь! Немедленно! Отпустишь Тилли и мою сестру, дерьма кусок!
Эйса смеется ему в лицо:
– С твоей сеструхой мне просто повезло,
Райан долго сверлит его взглядом. Затем достает свой телефон и набирает номер.
– Все хорошо? – спрашивает он в трубку и, выслушав ответ, срывается: – Тилли, блядь, у тебя все хорошо? Это не шутка! Где ты?
Ненадолго зажмуривается, а потом – мы глазом моргнуть не успеваем – еще раз бьет Эйсу по лицу пистолетом.
– Мразь убогая!
Сбросив, Райан набирает номер сестренки.
– Привет. Я сейчас пришлю к тебе полицию. Ты, главное, не паникуй, это для надежности.
Завершив звонок, он говорит мне:
– Прости, Люк. Я не мог проверить, врет он или нет. Не мог рисковать.
– Я бы так же поступил.
Райан пристегивает Эйсу наручниками к решетке камина и идет к двери.
– Позвоню в участок, чтобы этого козла забрали, на хер. Встречу их и провожу сюда. Пока не придем, держи его на мушке.
Едва за ним закрывается дверь, как я крепко-крепко обнимаю Слоун. Я не хотел подвергать ее такому испытанию, и она, похоже, чувствует мои угрызения совести, потому что целует и говорит:
– Все хорошо. Ты делал все как надо.
– Отойди от нее, – ворчит Эйса.
Он прикован к решетке камина: джинсы все в крови из ран, а ему хоть бы хны. Как будто не словил три пули. Он гневно таращится на Слоун, а я прижимаю ее к себе еще крепче, чтобы она не боялась. Все мои мысли о ней и о том, что на сей раз Эйса, паскуда, точно отправится за решетку.
Слоун вздохнет с облегчением, хоть и не добилась возмездия.
Глава пятидесятая
Эйса
Хрен вонючий, идиот. Лапает ее, трогает волосы, а мне будто вспороли брюхо мачете. Всякий раз, как этот урод прикасается к ней, я чувствую во рту привкус блевоты.
– А ну убрал от нее лапы! – велю ему я.
Слоун смотрит мне в глаза. Потом идет к двери, запирает и, вернувшись к Люку, трется спиной о его грудь. Кладет его ладони себе на живот.
– А я не хочу, чтобы он убирал от меня руки, – говорит она.
У меня сбилось дыхание. Слоун как будто и правда любит его. Вашу мать. Такой ненависти я еще не испытывал. Я бы, сука, в Бога поверил и ни одной службы не пропустил, лишь бы ад стал реален и Люк отправился в пекло.
Люк тоже смотрит мне прямо в глаза, целует Слоун в голову, и меня чуть не рвет.
– Слоун! – в отчаянии зову я. – Хватит, малыш. Не позволяй ему трогать себя. Тебе же это не нравится.
Я дергаю наручники, пытаясь сломать, к хуям, решетку камина; «браслеты» до крови впиваются мне в запястья.