Слова на букву М
Шрифт:
Следующие десять дней мы плыли на юг. Нас, заложников, не морили в запертых каютах - мы могли гулять по палубам, любоваться морем и небом, поверять друг другу жалобы и страхи. Нас кормили трижды в день в том же ресторане. Еда была, правда, скромнее, зато музыканты играли с удвоенным вдохновением. Довольно скоро многие из нас свыклись с таким положением вещей, смирились с потерей драгоценностей и денег, но будущее тревожило по-прежнему - куда нас везут? "А куда нас могут везти?
– спокойно и во всеуслышание сказал Дэниел Дарвел за общим ужином, - На Святую Елену, конечно". Хрустальная
На одиннадцатую ночь плавания нас, пленников, рассадили по шлюпкам и отвезли на пустынный каменистый берег. Лодки вернулись на "Эльбу", которая огласила тёмные воды и влажные скалы долгим гудком, после чего быстро пропала из виду.
Дарвел взбежал на пригорок, включил фонарик и стал подавать какие-то сигналы. Не прошло и двадцати минут, как из темноты донёсся бодрый голос другого судна. Мы разглядели яхту с двумя мачтами и дымоходной трубой.
Начинался рассвет.
"Это ещё жизнь?
– спросил себя Холмс, поднимая кверху и разглядывая ладони - обе раны заживились, - Таков Божий суд?"...
Быстро освободившись от сонной слабости, он встал и поспешил в студию, где схватил со стены смычок, скрипку и начал играть, и играл, покуда не онемели руки и не заныла спина...
Возвращая инструмент на место, Холмс увидел мистера Грея, улыбающегося у стены:
– Вы настоящий виртуоз. Давайте как-нибудь дуэтом, в Ист-Энде.
– Разве что инкогнито, а то ведь - сами понимаете... Где Мориарти?
– Не знаю.
– А что пишут?
– Ничего.
– ... Я бы сейчас что-нибудь съел... А потом... Мне давно пора это сделать - навестить брата.
– В столовой накрывают только в определенные часы, но на кухне всегда есть чем подкрепиться. Пойдёмте.
Они спустились в цокольный этаж и сразу попали в просторную комнату, хоть и с низким потолком. По стенам располагались печи, поваренные верстаки, рукомойники, харчевики и шкафы для посуды, а в центре стоял длинный стол, столь благородного вида, что за ним могла обедать графская семья. Всё было комильфо: белая скатерть, белые свечи в начищенных бронзовых шандалах, удобные мягкие стулья, немецкие, скорее всего. Под ногами и на стенах красовалась восточного типа мозаика из разноцветных камней: лазурита, алебастра, мрамора разных оттенков.
– Садитесь, мистер Холмс, я сейчас чего-нибудь соображу.
–
– Скорее никак не могу отделаться от привычки к абсурдным прихотям. Пока нашёл только хлеб и абрикосовое повидло. А, ещё камамбер и... нет, это дрожжи.
– Хлеба будет достаточно, особенно если найдётся глоток вина. Любого некрепкого. ...... Вот спасибо. .................. Скажите, мистер Грей, у вашего Эжена не было ли брата-близнеца?
– Не помню, чтоб он рассказывал о своей семье. Правда, не иначе как братцем он называл Фрэнсиса, лакея. Бедняга рвал и метал... А что?
– Я видел другого человека... С таким же лицом, но жестоким. И глаза... И ручной скорпион... Его яд, как это ни невероятно, меня и вылечил... Я никак не пойму, насколько они реальны - эти призраки. ... Если вдуматься,... незнания нет. Все знают всё, только им это ни к чему, а я...... Мне пора.
У самого выхода на улицу Холмса догнал Мориарти: "Я с вами!". Он вновь сам позаботился о транспорте, а по дороге рассказывал сон об арбузном дожде, после которого Лондон было не узнать. Розовые ручейки стекали в Темзу, в которой воды не было видно от тысяч плывущих в ней зелёно-полосатых бомб - беднота, веселясь, вылавливала их и уплетала. На мосту стоял кэб. Извозчику проломило череп, его кровь вместе с арбузным соком капала вниз. А лошадь умиротворённо хрупала корками...
Так как товарищи с полпути телеграфировали в министерство иностранных дел о том, что клуб "Диоген" сгорел, у них появилась надежда дождаться Майкрфта к восьми часам вечера. Они коротали время на лестничной площадке выше той, на которой чиновный братец забренчал бы ключами. Озолочённый швейцар их не беспокоил. Говорили о клубах - какие они бывают, какая в них польза и какая это глупость.
Наконец министр прибыл. Холмс, бледный, но решительный, спустился к только что закрывшейся двери и попросил Мориарти ждать его этажом ниже. Тот вздохнул, сошёл на два марша и, усталый, присел на ступеньки, вытащил из кармана "Серапионовых братьев" Гофмана и булку...
Миновало около часа, вверху хлопнула дверь, но Холмс не шёл. Профессору ничего не оставалось делать, как идти на поиски, которые завели его на самую крышу.
Холмс прислонялся плечом и виском к дымоходной трубе, смотрел с тоской на растворяющиеся в сумерках крыши:
– ... Безнадёжно. Он отрицает всё, говорит, что я спятил, но не может доказать своей невиновности. И я не могу... Всё, я больше не сыщик: я не пойду против брата. ... Куда же мне теперь? ... Мистер Грей предложил кое-какое занятие, но оно мне не подходит: я привык к активности, к большим свершениям. Скажите-ка, профессор, не найдётся ли для меня места в вашей священной когорте?