Слова сияния
Шрифт:
— Я в состоянии сам о себе позаботиться, — ответил Адолин, отворачиваясь. Он затопал по песку, позвякивая Доспехами. — Твоя работа — смотреть за моим братом.
Каладин был более чем счастлив, когда Адолин отошел.
— Испорченный мальчишка, — пробормотал он.
Каладин полагал, что принц был старше его на пару лет. Совсем недавно Каладин осознал, что, пока он оставался мостовиком, прошел его двадцатый день рождения, о котором он так и не вспомнил. Адолину было чуть больше двадцати. Но ребенок ты или нет — не зависит от возраста.
Ренарин по-прежнему
Доспехи юноши имели цвет темной стали и не были окрашены. В таком виде их предпочитал Далинар. Передавая Доспехи, кронпринц показал, что, по его мнению, следующие победы должны быть одержаны в качестве политика. Поступок, достойный похвалы. Нельзя всегда заставлять людей следовать за собой, потому что они боятся, что ты можешь их побить, или даже потому, что среди них ты лучший солдат. Нужно намного больше, чтобы стать настоящим лидером.
Однако Каладин хотел бы, чтобы Далинар сохранил Доспехи. Все, что могло помочь кронпринцу остаться в живых, служило подспорьем для Четвертого моста.
Каладин прислонился к колонне, сложив руки на груди и устроив копье на сгибе локтя. Он наблюдал за окружающей территорией, выискивая проблемы и пристально вглядываясь в каждого, кто слишком приближался к принцам. Адолин подошел к брату, взял его за плечо и подтолкнул во двор. Те, кто там сражался, остановились и поклонились, если были без униформы, или отсалютовали принцам, пока те проходили мимо. В задней части двора собралась группа одетых в серое ардентов, и женщина, с которой Каладин разговаривал раньше, выступила вперед, чтобы побеседовать с братьями. Адолин и Ренарин отвесили ей официальные поклоны.
Прошло три недели с тех пор, как Ренарину передали Доспехи. Почему Адолин ждал так долго, прежде чем привести брата сюда тренироваться? Неужели он ждал дуэли, чтобы выиграть для парня Клинок?
Сил приземлилась на плечо Каладину.
— Оба ей поклонились.
— Ага, — ответил Каладин.
— Но разве ардент не раб? Одна из рабов их отца?
Каладин кивнул.
— Поведение людей бессмысленно.
— Если ты поняла это только сейчас, — ответил Каладин, — то ты вела себя совсем невнимательно.
Сил тряхнула волосами, и они правдоподобно рассыпались по плечам. Жест был очень человеческим. Возможно, она все-таки уделяла людям внимание.
— Мне они не нравятся, — сказала она беспечно. — Оба. Ни Адолин, ни Ренарин.
— Тебе не нравятся все, у кого есть Осколки.
— Именно.
— Раньше ты называла Клинки мерзостью, — припомнил Каладин. — Но у Сияющих они были. Значит ли это, что Сияющие делали что-то нехорошее?
— Конечно, нет, — ответила Сил таким тоном, будто он сказал большую глупость. — В те времена Осколки не были мерзостью.
— Что же изменилось?
— Рыцари, — проговорила Сил затихающим голосом. — Изменились рыцари.
—
— Больше нет правильных людей, — прошептала Сил. — Может быть, их никогда и не было...
— А откуда они взялись изначально? — спросил Каладин. — Клинки Осколков. Доспехи Осколков. Даже современные фабриалы далеко не так хороши. Так откуда у древних взялось такое удивительное оружие?
Сил замолчала. Она имела разочаровывающую привычку поступать подобным образом, когда его вопросы становились слишком определенными.
— Так что? — подтолкнул он ее.
— Я бы хотела тебе рассказать.
— Так расскажи.
— Неплохо, если бы все работало подобным образом. Но не работает.
Каладин вздохнул, снова переключившись на Адолина и Ренарина, за которыми ему и нужно было следить. Старшая ардент отвела их в самый конец двора, где на земле сидела другая группа людей. Они все тоже были ардентами, но каким-то образом отличались. Какие-то учителя?
Пока Адолин разговаривал с ними, Каладин еще раз быстро оглядел двор и нахмурился.
— Каладин? — спросила Сил.
— Тот человек в тени, — сказал он, указывая копьем на место под карнизом крыши.
Стоявший там мужчина опирался, скрестив руки, на доходящее до пояса деревянное ограждение.
— Он наблюдает за принцами.
— Хм, так же, как и все остальные.
— Он отличается, — проговорил Каладин. — Давай-ка.
Каладин небрежно, без угрозы, пошел в сторону незнакомца. Этот человек, вероятно, был всего лишь слугой. Длинноволосый, с короткой, но неряшливой черной бородой, он носил свободную желто-коричневую одежду, подпоясанную веревками. Мужчина выделялся на общем фоне тренировочного двора, и этого, вероятно, было достаточно, чтобы понять, что он не убийца. Лучшие убийцы никогда не выделялись.
Тем не менее у мужчины было крепкое тело и шрам на щеке. А значит, он повидал сражения. Лучше всего его проверить. Человек пристально смотрел на Ренарина и Адолина, и со своей позиции Каладин не видел, какого цвета его глаза.
Когда Каладин оказался рядом, песок под его ногой скрипнул. Мужчина немедленно развернулся, и Каладин инстинктивно взял копье наперевес. Теперь он видел глаза человека — они были карими — но не смог бы определить его возраст. Эти глаза каким-то образом выглядели старыми, но кожа мужчины казалась недостаточно морщинистой, чтобы им соответствовать. Возможно, ему тридцать пять. А может, семьдесят.
«Слишком молод», — подумал Каладин, хоть и не смог бы сказать почему.
Он опустил копье.
— Извините, я немного дерганый. Всего несколько недель на работе. — Каладин попытался сказать это обезоруживающе.
Не сработало. Мужчина оглядел его сверху донизу, по-прежнему излучая сдержанную угрозу воина, решающего, стоит ли наносить удар. Наконец он отвернулся от мостовика и расслабился, принявшись снова наблюдать за Адолином и Ренарином.
— Кто вы? — спросил Каладин, подходя к человеку. — Я новичок, как и сказал. Пытаюсь узнать, как кого зовут.