Случайные люди
Шрифт:
— Вы нашли Мастера? — спросила королева.
— Да, — ответила я, прикидывая, как объяснить, что он предпочел смотаться в голубые дали, а я могла бы присоединиться, но, как последняя дура, осталась.
Меча королевы духи почему-то боялись, отшатывались, но лезли снова и снова. Поллу почти не трогали, на меня не обращали внимания (пора бы уже привыкнуть в этом мире), на сэра Эвина вопили и рычали, показывали скрюченными в смерти пальцами. Я пользовалась моментом и ползала в углу, куда спинали наши пожитки, собирала недособранное, потому что делать больше нечего, надо бежать, а я слишком долго волокла этот скарб на себе, чтобы
— Скоро ли рассвет? — спросила королева спокойно. На лбу ее блестел в неестественном свете пот, она тоже казалась мертвой, причем утопленницей, которая вылезла из воды, чтобы вести погибшее в шторм войско в бой.
— Вот-вот должен, — пропищала Полла. Из воздуха сплотился бородатый мужик, потянулся к ее горлу, я дернула девушку за платье, сказала мужику: "а ну пошел вон!", спрятала Поллу за собою. Сэр Эвин с королевой сомкнули ряды.
— Они должны успокоиться на рассвете? — спросила я.
— Солнечный свет должен распугивать нечисть, — сказала королева, и я не нашла в ее голосе уверенности, хотя и очень старалась.
— Владыка! — выкрикнул мужик с вилами. Он торчал теперь посреди комнаты, а вокруг него собирались из плавающих, как пенки в молоке, обрывков духи, отращивали ноги, головы, одежду. — Где ты, владыка! Почто покинул нас!
Он не спрашивал, а выкрикивал, как на митинге. Я вспомнила, кого он мне напоминал: старосту деревни, которому не продавали хлеба. Все бородатые крестьяне мне на одно лицо.
— Покинул! Покинул! — закричала сначала одна девица, та, которую я встретила у лестницы, а потом и другая, похожая. — Покинул! Папенька, папенька!
Папенькой оказался не мужик с вилами, а представительный (зелено-прозрачный и с отвалившейся половиной башки) мужчина в сюртуке и со стилетом, который полез из окна.
Духов становилось все больше, они толкались, задевали друг друга, проникали друг в друга, как одно облачко дыма в другое, выкрикивали и причитали. Огненного юношу схватили за руки, он шел черными пятнами, и скоро рука его, став черной вся, отвалилась, рассыпалась жирным пеплом, меч глухо упал на ковер и распался тоже. Юноша отмахивался оставшейся конечностью, но скоро его повалили.
А потом повалили сэра Эвина, когда он пытался загородить королеву. Я сглотнула, расставила руки, Полла высовывалась у меня из-под мышки, вскрикивала и пряталась обратно. Плечо горело, боль словно пила силы, на спине выступил пот и начало подташнивать.
Что-то мне подсказывает, что на "безболезненно" можно и не рассчитывать.
Раздалось гудение, низкое, проникающее сначала в тело через ступни, в кости и зубы, а потом только в уши. Окно вспыхнуло рыжим. Две девицы, что обступили королеву и голосили, подняв руки, заткнулись на полуслове, уставились в стекло. Потом распались дымком, собрались у самого окна, высунулись на улицу прямо через стекло, всосались в него, как злобный демон в финале иностранного ужастика — обратно в телевизор. За ними потянулись остальные призраки, неуверенно подвывая.
— Рассвет? — спросила Полла. Королева отбросила косы за спину, вложила меч в ножны. Сказала:
— Нет. — Махнула рукой к двери. — Уходим.
Путь был свободен. Я быстро застегнула плащ, подхватила мешок, ввинтилась под руку сэру Эвину. Возблагодарила всех богов, которых не почитаю, за то, что он встал наполовину сам, а то я надорвалась бы.
— Меч…
Черные отметины были у него везде, покрыли половину лица, и если
Лестницу мы преодолели с трудом, сэр Эвин постоянно запинался и наваливался на нас с Поллой всем весом. С последних ступенек мы практически скатились, я была мокрая, как мышь, едва дышала и думала, что будет, конечно, некрасиво, если меня стошнит прямо тут, но можно будет списать на стрессовую ситуацию и военное положение.
Через кухню и задний двор мы, к счастью, не потащились, королева послала Поллу за конем (я хотела сказать, что Мастер коня — увел, но не стала: на Поллу, вроде бы, призраки не очень злы, пусть побудет подальше), а сами мы вывалились через главный вход на площадь. Сэр Эвин уже без малого стоял сам по себе, и это счастливое обстоятельство позволило нам не рухнуть вдвоем, потому что у меня ослабли коленки.
Небо горело, словно свод его был бензиновый, и ангел, прикуривая, уронил спичку. Огонь гудел, рвался, показывал в прорехи беззвездную черноту, снова затягивался ровным ковром. Огонь падал шматами, как кумачовые флаги летят с флагштоков сменивших режим государств. Огонь переливался из алого в желтый, огонь лился сверху сплошной стеной на пригороды, и я почувствовала себя за очень яркой, дрожащей и жаркой занавеской для душа. Было жутко и красиво, красный свет заливал улицы и площадь, растения ежились под ним и подгорали.
Настоящий рассвет. Такой, как был, наверное, в первое утро мира, когда небо еще только училось быть небом, а солнце было равномерно по нему размазано.
Огонь окружал Мастера. Призраки подходили к пылающему кругу вокруг чаши фонтана, рвались, дрожали, отступали и шагали снова. Мастер сидел в фонтане на моховой подушке, босой, и, весь извернувшись, читал с ноги отметины. Призраки шли мимо к нему, оборачивая к нам головы и поскуливая, но не делая попыток схватить. Я пригляделась. Мастер что-то говорил, кричал даже, но я не слышала ни слов, ни даже голоса: небо гудело, земля мелко дрожала, призраки выкрикивали: "Государь! Покинул!..", а сэр Эвин шумно, с нехорошими хрипами, дышал мне в макушку. Я обернулась и поняла, что это не он, а храпит конь, которого Полла держала и что-то сурово выговаривала, а он всхрапывал и мотал головой.
Мастер подхватил со мха бутыль, встал. Вскинул руки. Призраки притихли, остался только далекий рев горящих небес. Мастер выкрикивал мерно и в рифму, я не понимала слов, слышала только голос и его ритм. Призраки стали качаться в такт, а потом мерцать — тоже в такт, потом завопили разом, так, что я на секунду оглохла. Зажала уши, чуть не уронив сэра Эвина. В звенящей тишине огонь вокруг Мастера пал, а через миг погасло и небо. Я яростно моргала, но глаза никак не желали привыкать к темноте, а когда привыкли, не было больше зеленого мерцания и ни одного призрака поблизости. Были только звезды на небе, и появилась луна, и еле-еле в ее свете виднелись дома, площадь, деревья и кусты на ней… чаша фонтана.