Случайные люди
Шрифт:
— Он был младшим у Его и Ее Величества, — сказал сэр Эвин. Голос дрогнул. — Гуаллтер — старшим. Великое горе для королевы.
Я не знала, что сказать, промычала что-то согласное.
— Я знаю, вам это чуждо, леди, — сказал он спокойно. — Рыцарство и его обязательства.
— Я такого не говорила.
Сэр Эвин повел плечом. Он прав, конечно, но я не думала, что он прислушивается. Сказала смущенно:
— В наших краях все по-другому. Такое… служение больше не востребовано.
— Странно, — сказал сэр Эвин, — в таком случае, что ваши королевства еще стоят.
— Стоят, — сказала я уязвленно, — и процветают.
— Странно.
— Я
Он поскреб грудь. Я отчаялась догадаться, что это означает, спросила как можно более мирно:
— И что же умеет ваш меч?
— Отделять светлое от темного и разить только неправедных. — Он обвил ремни портупеи вокруг ножен. — Так про него рассказывали. На самом деле, он отделяет добрые намерения от дурных.
То-то он так успокоился, когда Мастер коснулся клинка, которым сэр Эвин так и хотел его проткнуть. И меня тоже хотел. Но я тоже, кажется, трогала его. Не помню. Я посмотрела на свои руки. Так вот, значит, почему они взяли меня с собою. Не нашли дурных намерений…
Сэр Эвин спросил, закончила ли я, натянул рубаху. Я протерла пальцы тряпицей, разложила ее на траве. Сэр Эвин повернулся, протянул руки к костру. Я благопристойно прикрыла ноги плащом, поглядывала на него искоса.
— Его Величество и его сыновья принимали мою службу достойно, как принимает теперь и королева. И, может, живым и приятнее, — передразнил он меня, — но горька жизнь того, кому некому поклониться, принести победу и славу, посвятить меч и дела.
— Опять чужие слова, — сказала я. Спохватилась, хотела извиниться, но сэр Эвин кивнул.
— Это наставление для оруженосцев, леди. Но в этом есть правда. Ее Величество идут опасной дорогой. Но я сделаю все, чтобы они достигли цели, совершили должное, а всякий, кто встанет на их пути, не ушел безнаказанным. Потому что… не то, что доблести нужно оправдание, леди, но, — он вздохнул, — никого не осталось больше.
Никого не осталось, чтобы приказывать. Кто бы мог подумать, что этого можно бояться: что не останется никого, кто отдавал бы приказы и владел тобою. Сек прилюдно, если что-то не нравится, и отправлял в бой, не заботясь слишком, вернешься ли.
— Вы рассказывали о принцессе, — сказала я. — У вас в любом случае останется, кому предложить… э… услуги. Свой меч в услужение.
Сэр Эвин подобрал что-то с травы, бросил в костер. Повернулся ко мне всем телом, заслонив сразу полмира. Подался вперед, придержав за талию, осторожно, как держат свернутый только что оконченный чертеж. Я вцепилась ему в локоть, а другой рукой — в рубаху на груди. Сэр Эвин притянул меня к себе ближе, наклонился. Я прогнулась, подставила губы. Рыцарь прошептал, мешая дыхание с моим:
— Я поклялся не предаваться страстям, пока живы враги королевы Рихензы.
Враги никогда не кончаются, подумала я досадливо, так можно всю жизнь проходить одиноким.
— И что же, так и не предадитесь? — шепнула я в ответ, обняла одной рукой за шею.
— В последнее время стало сложно… — его дыхание грело губы, — воздерживаться.
Я обняла его крепче и, наконец, приникла ко рту. Потянула к себе, и он, наконец, сообразил уложить меня. Трава холодила спину, а сэр Эвин сверху был тяжелый и жаркий, как ватное одеяло. Я подняла бедра. Сэр Эвин зазвенел пряжкой.
Белка застрекотала бешено, словно ей наступили на хвост. Подскочила Полла и привстала, мерцая вышивкой на рубашке, королева. Я выкатилась из-под сэра Эвина, шлепнула
Они шли между деревьев и сквозь, трава не гнулась под шагами. Люди и нелюди, или просто не похожие на людей, все незнакомые, и почти все — мертвые. Потому что сложно жить со свернутой шеей, со стрелой в груди, с взрезанным горлом, так, что в крови вся грудь. Я метнулась к своему месту под деревом, перепрыгнула через Мастера, подхватила кинжал.
— Это моя земля, — повторила королева. Она стояла босая (Полла держала ее туфли) и следила острием обнаженного меча за надвигающейся толпой. — Это моя земля, и всякая сила может обретаться тут — до той поры, пока не чинит мне неудобств.
Съедят они нас, думала я, судорожно сжимая рукоять, вот это точно будут неудобства.
Сэр Эвин обнажил меч тоже, легко, с ловкими поворотами ушагивал от столкновения с идущими. Споткнулся и замер. Королева опустила оружие, побледнела до полной гармонии с ночной рубашкой. Полла подставила ей локоть. Королева оперлась. Я следила за их взглядами и угадывала, кто их так впечатлил: серьезный гражданин в измятых доспехах и драном синем плаще, или вон тот юнец, который прошел по костру и не заметил, покачнулся только, загребая воздух культей правой руки, или другой, у которого из подмышки торчала маленькая рукоять ("удар милосердия", не иначе, свои добили). Или… Или Марх Мэлор и его "братец" с кинжалом в щеке.
Нет, это уж лично мои мальчики.
— Что, не дает вам покою моя личная жизнь?
Кожа с Марха Мэлора висела клоками, но узнать его я узнала. Перехватила кинжал, как подучивал меня от нечего делать сэр Эвин. Марх Мэлор шел, хромая, прямо на меня. Я сглотнула, выставила лезвие. Ну-ну, попробуй. Какое-нибудь очередное видение или призрак, ничего ты мне не сделаешь.
За исключением того, что призраки нас чуть не доконали, а Мастер нам в этот раз на помощь не придет.
Мастер. Точно.
Я схватила белку поперек тела, отодрала от плаща, спросила:
— Вы знаете, что это такое?
Марх Мэлор шел на меня и шел, я шагнула в сторону, и он повернул ко мне лицо, следил выкаченными от боли глазами — но прошел мимо, вперся в дерево и пропал в нем, как в мутной реке. Я выдохнула, потрясла белку. Она заверещала.
— Да или нет?
Белка, впившись коготками мне в руку, пропищала два раза. Забилась, замолотила хвостом, и я догадалась ее отпустить. Она тут же шмыгнула к телу Мастера, зарылась под одежду и долго шуршала, пока я не догадалась, сняла с пояса кошель. Белка нырнула в траву, вынырнула у костра. Сэр Эвин оторвал тяжелый взгляд от волокших ноги видений, глянул на нее, отступил, чтобы не пнуть сапогом. Я, уворачиваясь от братии Тихого леса и стараясь поменьше на нее глядеть (от мысли, что многих из них так отделала лично я, подкатывало к горлу), прокралась за белкой, которая прыгала у костра и так и эдак — точно, цирковая. Она взбежала по мне, повисла на руке, вцепилась в завязки кошеля. Я развязала, увернулась от какой-то незнакомой девицы в исподнем, которую сэр Эвин проводил взглядом, сунула в кошель руку. Вытащила горстку порошка, блестящего, а цвета в полутьме не разобрать совсем. Белка скатилась с меня, снова запрыгала у костра. Я на удачу сыпанула немного порошка в огонь.