Случайные люди
Шрифт:
Сама себе ответила, не в состоянии унять смех: очень хочется жить. Всегда хочется, и всегда есть надежда.
Полла притормозила, я чуть не напоролась на нее впотьмах. Она слегка подбросила на себе королеву, поправляя, протянула мне руку.
— Идемте, леди. Все будет хорошо.
Ничего не будет хорошо, буркнула я про себя. Не завалило — так набросятся сейчас, и придется сдохнуть в честном бою. Ну, это для сэра Эвина будет честный, а я разве что в ноги кому кинусь и буду изо всех сил мешаться.
Я потерла шею. Давай, рыцарь, покажи, на что ты способен. А я полюбуюсь. Будем солидарны, дошли все вместе — так и останемся тут все вместе, не одному же Мастеру за нас… Как вы меня
Не хочу тут умирать. Не хочу, не хочу… в Лесу ведь не умирают по-настоящему, а?
Полла остановилась, сэр Эвин сунул мне факел поверх ее головы, а сам налег на что-то плечом. Я посветила. Решетка, за ней дверь… интересно, далеко мы убрались? Вот бы такой ход — да до безопасного места, а орки наверху попляшут, разгребая объятые магическим пожаром развалины. Фьють — и выйти где нужно. Короли были не дураки, могли бы и не поскупиться, а построить настоящий отходной путь, чтобы недовольный налогами и произволом народ штурмовал дворец, а правитель был уже за границей, в дружественном государстве.
Выйти далеко. Это Лес. Выйти, где нужно.
Я ахнула про себя, заозиралась, но вокруг был тот же самый тесный и затхлый ход, пламя факела ловило паутину и глотало ее с быстрым треском. Сэр Эвин все еще раскачивал решетку, скрипел металл и камень. Так-так-так. Давайте, давайте же, пустите меня на природу.
Он же слышит меня, я знаю. А не только королеву. А корни его простираются дальше, чем даже утоплые волшебницы могут постичь.
Сэр Эвин с чудовищным скрежетом открыл решетку, налег на дверь. Мрак прохода взрезала светлая полоса, я зажмурилась. Полоса ширилась, и скоро смогла пролезть Полла. Я выходила последняя, сэр Эвин держал мне дверь. Я машинально отметила, что руки у него рассажены — и забыла.
Половину неба закрывал дым. Черный, из-за деревьев, стоял, словно не колеблясь, а рыжий от едва видимой из-за зелени крыши дворца дергался и плясал, и плясало вместе с ним прозрачное пламя, колыхался жаркий воздух, как над асфальтом в июле. А тут было тихо, далекий гул и грохот едва-едва тревожили закатную тишь.
Полла не удержала королеву на ногах, но не уронила, а помогла опуститься на траву. Мы вышли из холма, как из бомбоубежища, оказались на полянке, почти скрытой тенью деревьев. Черный зев прохода уже оплетали вьюнки взамен тех, что порвал сэр Эвин, выбираясь. Лес прятал нас. Яблонька-яблонька, спрячь меня.
Я перешагнула через ноги королевы, подошла к краю полянки, положила руку на кору дерева. Прижалась лбом. Почудилось, что через вибрации ствола слышу, как маршируют вражеские полчища.
— Выведи нас отсюда, — прошептала я. — Ты умеешь. Ты привел нас к этому ублюдочному Марху Мэлору… — Показалось глупым, что он был так давно и словно неправда, и я улыбнулась этой глупости. — Будь он неладен. Привел же. Знал, что делаешь. Чтобы мы нашли это место. Мы нашли. Выведи нас. Королева хочет совершить этот чертов ритуал, и она это сделает, ты же видишь. Любого убьет и любого продаст. Отомстит. Что тебе до мести? Но тебе ведь нужно, чтобы эти знаки ожили снова. На Полле знаки. Все, что осталось. Спаси ее, выведи, и можешь не сомневаться, королева найдет способ довершить начатое. А тебе будет весело. Ты ведь любишь распинать орков. Ты ведь разумный, а? — Я провела пальцами по рытвинам коры. — Ты тоже очень хочешь жить. Тебя породил тот, чья кровь в королеве. Игрался с жизнью и смертью, и она будет, не сомневайся. Потому что ей плевать на все и на всех, кроме мести. Так что поверь. Ты ведешь нас, ты делаешь нам удачу, ты любишь Рихензу, правда? Ну так дай ей уйти, и нам всем. Это не мы жжем себе дорогу.
Надо мною зашумела крона, на плечо упал лист. Я смахнула его, оттолкнулась
— Подойдите, дитя мое, — проговорила королева слабо. Полла прижимала к ее лбу платок, и он был весь красный. А сама королева — бледная, как ромашковый цвет. Я встала над ней, взяла руку. Потянула к себе. Королева оказалась легче, чем я думала.
— Пойдемте, Ваше Величество. Разговоры потом.
Там, куда я показала ладонью, расступились кусты, а кроны сделали арку.
Глава 12
Меня одели в парчу, а то, что осталось от платья, выбросили — в этом нельзя было уже узнать бархата. Ботинки не отобрали, хотя и пытались, но я сражалась за них, так что их мне оставили, но носила я все равно — туфли, и двигалась теперь, на каблуках и в тяжелом платье, перебежками.
Каделл Искусный, Его Величество, был нам не рад. Он поджимал губы и говорил прохладно и вежливо, что просто счастлив видеть свою племянницу живой, вопреки слухам. Королева Рихенза смотрела из-под повязки на лбу яростно и мрачно, и сразу спросила: армия Рилирвена уже выступила? А если нет — в чем промедление?
Король сжал губы так, что они стали совсем невидимы, и сказал: Эбрар будет повержен, Викерран возвращен, супруг королевы Рихензы отомщен, и ей стоит не утруждать этим голову, а отдыхать.
Полла, чистая теперь и одетая аккуратно, поддерживала королеву под руку. Я отворачивалась каждый раз, как видела.
Королевство тоже было аккуратное. Лес вывел нас на дорогу в нескольких километрах от столицы, и я наконец-то наблюдала, как тут живут вне войны. Мы были тут самые оборванные, нас провожали глазами купцы и крестьяне, горожане и их дети. Стража ворот сдвинула сначала копья, но потом королева Рихенза показала им меч и венец, и велела пропустить таким голосом, что я б тут же родила, была б в положении.
Меня тут же отбили от остальных, как гепард отбивает газель от стада, и какие-то молчаливые девушки, похожие повадкой на Поллу, мыли меня, отобрали платье, вступили в битву за ботинки, а потом наряжали. Не говорили, пока я не позволяла, а я не хотела сейчас бесед. Когда они выходили, наконец, и я оставалась в покоях одна (покои-то средневековые, поменьше современной двушки, но обставлено хорошо, как Мастер умел, финтифлюшки везде), и сдирала с себя парчу, валилась на кровать или садилась на ковер, и ждала, пока станет легче дышать. Становилось, когда кончались слезы, и тогда я забиралась под покрывало и закрывала усталые глаза. Засыпала, а наутро девушки мазали мне веки чем-то, краснота проходила, и я становилась похожа на человека.
Чего-то уже не будет. Я даже не знала толком — чего, но внутри было пусто, словно у меня что-то отняли. Что-то хорошее, что могло быть потом, когда все это уляжется. Что, например? Я терла лицо, глубоко дышала, чтобы успокоиться. Я что, уже успела что-то напланировать, а сама не поняла? Зачем? Глупая голова и глупое сердце. Я не собираюсь тут оставаться, все эти люди — случайно и ненадолго. Я всегда это знала. Ну так что ж теперь так муторно…
Я твердила про себя: "не останусь, ненадолго, временно" и держала светское лицо. Выследила, где комнаты сэра Эвина, и каждый вечер топала через двор в другое крыло, ждала на лавочке в коридоре, чтобы посидеть рядом с кем-то знакомым. Рыцарь садился рядом, приобнимал меня и целовал, пока никого не было. Я позволяла. Он был живой и я его знала. Попросилась бы к нему в кровать и спать в обнимку, но я отлично знаю, как мужчины это воспринимают… тоже неплохо, но чуть попозже, когда ночами на глаза перестанут наворачиваться жгучие слезы.