Случайные люди

Кузнецова Агния Александровна

— Вы-ы? — протянул Мастер. — Позвольте, но зачем же ему вы?

Грубиян, подумала я. Но вопрос законный: зачем Лесу, в самом деле, София Димитрова, когда он мог утянуть сюда кого угодно? Гораздо более смелого, сильного и решительного человека, который надавал бы звездюлей всем плохим, похлопал по плечу всех хороших, и все барышни были бы его.

Лес ошибся не только в этом. Я не подхожу еще по паре причин.

— Извините, — сказала я, прижав ладони к колонне. Мастер повернул ко мне голову, но я старательно смотрела в пол впереди себя. — Я не смогу помочь вам, и не хочу, если

честно. Я соврала тогда, просто очень хотелось жить. Вы понимаете, наверное. Я не буду участвовать в том, что разрывает людей на куски — ради каких угодно целей. Да, да, и не только людей, эльфы и прочие национа…

Пол дрогнул, меня мотнуло, я вцепилась в колонну, в глубине с гулом что-то обрушилось, и на нас надвинулось облако вонючей пыли. Стены ходили ходуном, сверху посыпалось, я закрыла голову руками… но ничего не падало. Я быстро глянула из-под рук.

Над нами с Мастером висела толстая водяная пленка, как палаточный тент, и в ней плавали куски дерева и обломки камней, скатывались вниз, как с водяной горки, и влажно шлепались к ногам.

— Лес желает одной вещи, — сказала дама. Она стояла перед нами, а вокруг нее моросило, прибивая пыль. — Получив, он отпустит вас.

— Лес говорит с вами? — Мастер тут же вскочил на ноги, сунулся под ее локальный дождь, огонек рядом с ним зашипел и задергался. Мастер спрашивал что-то еще, перешел на Весеннюю речь, а дама глядела на меня. Сказала, заткнув Мастера на полуслове:

— Вы хотите жить. Лес хочет жить.

Ну отлично.

— Он и так, кажется, вполне неплохо живет, — сказала я, махнула руками, обведя грязный, а теперь еще и влажный мрак. — На всю катушку.

Дама сложила руки на платье, и дождь прекратился. Промокший недовольный Мастер обхватил себя за плечи и, мелко дрожа, раздул огонек сильнее.

— Серьезно, — пробормотала я. — Я-то ему зачем? Я не маг, я ничего не понимаю в истинной жизни, не истинной жизни, вообще любой жизни, я умею только портить заклинания.

— Не имеет значения, кто исполнит требуемое, — сказала дама. — Покуда оно не совершится, Лес не даст вам дороги. Вы запутаетесь в его корнях.

Я тоже встала, с силой одернула юбки. Без нижних слоев парча тяжело обнимала ноги.

— Это ультиматум? — Осенняя речь была не в курсе, что это такое, а заодно не знала и о шантаже, и я переиначила: — Лес пытается меня заставить? Запугать? Все мужики одинаковы! Вообще, какое право он имел меня сюда затаскивать?

Мастер цокнул языком. Дама подняла брови, и лицо ее стало от этого совсем живое.

Право, ну да. Я так понимаю, тут все просто: если у тебя есть сила, ты имеешь все права на свете, в том числе и на других людей. Нет, я люблю рыцарей, знамена, плащи, красивые кадры из кино про крестовые походы, но жить среди всего этого — ну к черту! Если даже рыцарям и королям приходится несладко, а они вроде как на самой верхушке местного общества.

И Лес такой же. Мне стало противно.

Хотя это — Лес, просто страшная сказочная чертовщина из тех, что встает на пути Иванушки-дурачка, мешает ему, а потом, когда он начинает следовать ее правилам — помогает.

— Я бы не прекословил Лесу, — пробормотал Мастер.

Я отмахнулась.

— Вот

и делайте, что ему там от вас надо, а я просто хочу домой. И я требую — слышите? требую! — чтобы меня отпустили домой. Это он виноват во всем, это он все подстроил против меня? Если он, — я замахала руками, пытаясь обхватить все пространство вокруг, — все знает и все понимает, и даже говорить умеет, то пусть поимеет и совесть. Вот вам, — я ткнула пальцем в Мастера, — маг, вот вам Старый дворец, я тут вообще ни при чем, отпустите меня домой.

— Леди…

— Отпустите меня домой! — Я топнула ногой. — Сейчас же!

Лес молчал, и молчала моя дама. Огонек трещал громко, и часто дышал Мастер.

— Леди.

— Я не хочу больше! Отпустите меня домой. Отпустите меня домой…

Я села, где стояла, складки парчи вмялись в ноги. Лес молчал, и дама молчала. Я утерлась запястьем, размазала злые слезы и пот. Сил уже моих нет. В прямом смысле. И сама не ела, и еды не захватила, а долго ли продержишься на выпитом когда-то давно — казалось очень давно — вине. Да и то я, прошу прощения, вернула внешнему миру. Я потерла рот. Сказала негромко:

— Извините. Я очень устала. Я каждый раз думаю, что сейчас доберусь куда-то… сделаю что-то… и все закончится. Почему не заканчивается?..

Подумала: ясно, зачем я нужна Лесу. Человек, запертый здесь, в лепешку расшибется, чтобы выбраться, и на все будет согласен.

— Даже если бы я собрался провести ритуал, — сказал Мастер, — я не владею всеми частями заклинания. Я кое-что помню, но не все, и у меня далеко не все записано. Например, та часть, что была нанесена на… на ключ.

— Я привезла, — сказала я. Тут же зажала себе рот ладонью. Черт побери!

Мастер тут же оказался рядом, присел, наступив на юбки, а огонек прильнул ко мне, как щенок.

— Вы… вам удалось… как, откуда? Когда вы успели срисовать? Вы уверены, что прочли знаки точно?

Ишь как оживился. Я снова потерла рот и вяло выпихивая из себя слова, рассказала про Ове и то, что вытребовала у него на дорожку. Мастер спросил точно так же, как спрашивал Ове — зачем мне?

Затем, что это что-то важное. Что написал на Полле ее отец (вот ведь тоже веселый был, судя по всему, товарищ, хороший, мать его так, семьянин). Затем, что я хотела выменять это у Мастера на дорогу домой, если он все-таки знает, что делать с этими их Тонкими тропами, или на помощь в поисках другого мага. Я больше никого не знаю в этом мире, кроме моих попутчиков, к кому мне еще обращаться? А добрые дела не делают просто так. И даже если делают — это заслуживает благодарности. Отдарка.

— Вы совершенно правильно решили, леди, — проговорил Мастер. — Пожелаете вы провести ритуал, или же пожелаете не проводить, секрет истинной жизни не должен пропасть, и, если вы позволите, я сохраню его…

— Он там, — я слабо повела плечом. — Там, снаружи. В сумках. Где лошадь.

Мастер подскочил, оскользнулся на парче, чертыхнулся, подал мне руку. Чуть не упал, когда я потянула, вставая.

Дама смотрела на нас и все молчала.

— Это не мне решать, — сказала я. — У нас все равно нет того, кем можно пожертвовать. И даже если бы был…