Смерть или слава
Шрифт:
– Что скажешь? – поинтересовался хрипатый сосед.
Суваев пожал плечами.
– Это десантные корабли. В каждом – по десятку чужих. Таких, похожих на скелеты. Стрелять нужно в голову; из ручных бластов хрен чего мы им сделаем, если целить в другие места.
Многие в толпе с недоверием оборачивались и разглядывали Суваева. Коренастый крепыш со второго уровня, кажется, отставной патрульный, который пытался организовать из толпы подобие боевого отряда, подозрительно справился:
– А ты откуда такие подробности знаешь?
– От верблюда, – буркнул Суваев неприветливо. – Не хочешь – не верь.
И тут где-то неподалеку поднялась беспорядочная
А спустя минуту над перекрестком завис разведдиск, потом другой, третий… И во двор хлынули действительно похожие на скелетов десантники. Они выглядели совершенно как в анимашках дедовской базы, только оказались чуть ниже людей, а не чуть выше, как ожидал Суваев. Несколько иные пропорции тела словно подчеркивали: это – чужие.
Пальба поднялась совершенно невообразимая; из-за того, что защитники рассыпались кто куда, половина угодила под огонь своих же. Кого-то даже подстрелили. Суваеву повезло, он залег на самой границе детского городка, у железяки, которая должна была изображать звездолет-грузовоз. Перед ним были только чужие, он осторожно высовывался и стрелял по врагу, а не по своим. А когда понял, что шат-тсуры вооружены парализаторами, а не лазерами, как полагалось обычному десанту, Суваев и вовсе осмелел: прятаться перестал и спешить тоже перестал, целился тщательно и бил наверняка.
И тем не менее часть десанта прорвалась к обороняющимся; у сактомета завязалась короткая и жестокая рукопашная, в результате которой четверых шат-тсуров запинали до состояния неопознающихся комков не то плоти, не то какой-то квазиживой пластмассы, а двоих защитников щедро попотчевали разрядами парализаторов. Безусого юнца, хозяина сактомета, кстати, в том числе. Хрипатый сосед куда-то потерялся, а к Суваеву теперь жался сухопарый, постоянно щурящийся парень в затененных линзах. Стрелял он неумело и бестолково, а на Суваева глядел с немым уважением. Хорошо хоть не болтал – и на том спасибо.
В общем, первый удар отбили сравнительно легко, отставник зычно орал какие-то невразумительные команды, но его мало кто слушал. Высовываться опасались, потому что над перекрестком зависла парочка разведдисков, но бабахали они из чего-то нервно-подавляющего, к счастью, куда-то в другую сторону.
Чуточку позже на перекрестке возникли шагающие танки – вещь древняя и на взгляд Суваева совершенно декоративная. И уж точно совершенно бесполезная в бою. Прямо на глазах у защитников двора обычная полицейская платформа с полудохлым пульсатором на борту затеяла бой сразу с тройкой танков, и за счет маневренности (все-таки гравипривод!) меньше чем за минуту два танка сожгла к чертовой матери, а третьему отрезала обе ходули и он нелепой горой серого металла застыл на перекрестке. Танкистов под всеобщее улюлюкание добили из сактомета, а заодно подожгли и этот увечный танк. Полицейские благодарно погудели сиреной и немедленно убрались в сторону центрального парка, а на перекрестке снова показались шагающие танки – на этот раз добрая дюжина.
Самое паршивое, что при всей абсурдности этих машин ручные бласты их все-таки не брали, и кое-кого из обороняющихся в кустах у витрины супермаркета
Суваев знал слабое место шагающих танков – бронированный шар гироскопа под днищем. Но из бласта его все равно не повредишь, а сактометчики во-первых стреляли куда попало, а во-вторых просто не успевали угостить всех – танков было слишком много. Один танк кто-то все-таки подранил – подволакивая правую ногу он собрался было вернуться на перекресток, но второй выстрел из чего-то явно помощнее ручного бласта угодил именно в гироскоп, отчего под днищем глухо ухнуло, в почву ударила тускло-синяя молния, и кабина танка просто отделилась от шагающей платформы. Рухнула в песочницу, как оброненная банка с селентинской тушенкой.
Маленькую победу над техникой чужих отметили новой волной рева и уплотнением огня.
И все-таки чужим сопротивлялась толпа. Не слаженная и упорядоченная группа, а стихийная толпа, где каждый действует по собственному разумению. Суваев понял, что для чужих смять подобный заслон – всего лишь вопрос времени. Вряд ли продолжительного. Как только они поймут, что слегка фрайернулись и что голыми руками зажатого в угол зверька не взять, они принесут ловчую сеть. Но покидать ряды обороняющихся прямо сейчас… Почему-то не хотелось, чтобы оставшиеся подумали, будто у него компот в штанах. Грубоватое одобрение хрипатого соседа польстило, чего уж там. И Суваев невольно решил держать марку до конца. Тем более, что к нему жался уже не только близорукий, похожий на воблу, парень в контактных линзах, а и плечистые парни-близнецы с пятого уровня, и какая-то отчаянная девчушка с иглометом, и глухонемой старик из дальнего крыла…
Наверное, что-то в Суваеве говорило окружающим: я – вожак!
А в трудные минуты стая всегда держится вожака.
Разве можно обманывать стаю? Стаю, которая признала в тебе вожака?
Глупый вопрос.
19. Моеммиламай, угол триады, Zoopht, дворец триады, планета Цо.
– Таким образом, любезный Моеммиламай, наши союзники-азанни капитально сели в лужу. Или, как сказали бы они сами – сели мимо насеста.
Высокий цоофт-интерпретатор поправил желтую накидку, и выжидательно поглядел на одного из трех.
Моеммиламай дуплетом мигнул и проворчал:
– Нечего было петь победные гимны раньше времени. И слушать этих чванливых свайге с их абсурдной идеей обратной зависимости интеллекта от сложности организма.
Обладатель желтой накидки, интерпретатор Латиалиламай, глава интерпретаторов планеты Цо, подумал, прежде чем произнести следующую фразу. Но все же произнес ее.
– Если мы вмешаемся сейчас и высадим десант на Волгу, это может сильно повлиять на престиж расы. В сторону повышения, разумеется.
Моеммиламай с некоторым сомнением щелкнул двухцветным клювом.
– Полагаешь, польза от этого будет сколь-нибудь заметна? – Один из трех с сомнением переступил с ноги на ногу и отвернулся к окну. – К чему усложнять отношения с самым близким и верным союзником? – продолжил он, словно бы обращаясь к кому-то находящемуся снаружи. – Если клюнуть посильнее и поглубже, легко понять, что нас и азанни надутые главы сат-кланов с Галереи Свайге тоже считают… агг-гг-г… малость слабоумными. Мы ведь птицы. Я бы, наоборот, поддержал азанни в неизбежной пикировке со свайге. В конечном итоге происходящее лишь подтвердило, что теория о врожденной дикости и тупоумии млекопитающих суть пустышка и не более, чем проявление слепого расизма.