Смертельное шоу
Шрифт:
– - И сразу шесть!
– - поправил Игорек.
– - Их двое.
– - А разве не трое?
– - Да иди ты!
– - Все, поехали по второй!
– - прервал ссору Андрей.
– - Мы еще до полуночи пару темок прогоним...
– - Опять соседи будут по трубам молотить, -- напомнил Виталий.
– - Пусть привыкают!
– - погрозил полу кулаком Роберт.
– - Потом, козлы, всем хвастаться будут, что по соседству со звездами жили...
После второго стакана разговоров уже было меньше. Второй стакан
Хвост черных волос на затылке Андрея, торчащий по-конскому задорно, уже перестал удивлять Саньку. Как и странные ботинки Роберта с металлическими носами и металлическими же задниками с острыми кавалерийскими шпорами. Даже сонливость Виталия и едкая рыжина Игорька были уже родными и до боли знакомыми. Саньке захотелось их всех по очереди расцеловать, но накатило время третьего тоста, и враз помрачневший Андрей встал над столом с полным стаканом.
– - Наверное, живи Вовка с нами, тут, ничего бы с ним не случилось, -сдавленно произнес он.
– - А так вот уже ровно полгода...
– - Неужели полгода?
– - удивился Роберт.
– - Точ-чно! День в день!
– - кивнул криво, по-пьяному Игорек.
– - Без тебя мы, Вовка, шурудим по тухлым дискотекам, гоняем твои "фанеры", но это все не то, -- продолжил Андрей.
– - Если можешь, прости, что мы не спасли тебя от убийц...
– - С чего ты придумал убийц?
– - вскинул глаза от желтого сыра Роберт.
– - Он же того... сам...
– - Нет, не сам.
– - Ты что, чего знаешь?
– - Догадываюсь...
Тишина придавила стол. Тишина вошла в каждого из пяти сидящих, но вошла по-разному: Андрей стал еще мрачнее, и его черная борода смотрелась бородой жуткого восточного мудреца, способного видеть то, что никогда не увидят простые смертные, Роберт тупо смотрел на золотую этикетку "Мартеля", Игорек беззвучно шевелил губками, а Виталий все-таки сумел приподнять пудовые веки. И только Санька не знал, что нужно чувствовать, потому что ни разу не видел их бывшего солиста живым. Он просто сидел и ждал, кто первым прогонит тишину.
– - Лажа это, -- уверенно сказал полупустой бутылке коньяка Роберт.
– Наркота наш Вовка был. Ширялся не хуже солиста из "Нирваны". Тот копыта отбросил, и Вова...
– - Ты что против Вовки имеешь?!
– - сгреб его, наклонившись, за грудки Андрей.
– - Ты... ты...
Пластиковый стакан под его пальцами сплющился, и коричневая жидкость толчками вылилась Роберту на грудь. Он ужаленно вскочил, но сделал только хуже себе. Остатки коньяка плеснули ему снизу по лицу,
– - У-у!.. Вот идиот! Ты меня глаза лишил!
– - ударил он снизу по рукам Андрея.
Ударил -- и сразу освободил себя от тисков. Санька посмотрел на мощные пальцы Роберта, похожие скорее на пальцы автослесаря, чем гитариста, и тут же Санькина ладонь вспомнила вялое ощущение рукопожатия Андрея в приемной Золотовского.
– - Ладно. Извини, -- сразу как-то обмяк бородач, швырнул треснувший стаканчик в угол кухни, к мусорному ведру, и налил себе до краев новый.
– За Вовку, царство ему небесное...
Через полчаса, после еще трех тостов, коньяк закончился. За это время он успел победить Виталия. Ему притащили из хозшкафа в прихожей тоненький матрас напару с плотным синим комком, по сравнению с которым подушка в колонии общего режима смотрелась бы деталью королевской постели, уложили в маленькой комнате прямо на пол, и Виталий заснул, даже во сне смешно вытанцовывая пальцами по животу. Наверное, живот у него был электроклавесином, и он выжимал из него музыку быстрым перебором пальцев по ребрам-клавишам.
У Саньки в глазах бушевал жестокий шторм, но он все еще крепился, и, когда Андрей спросил: "Еще будешь?" -- он кивнул, но, когда возвращал голову назад, в исходное, штормяга вскинул ее на такой высокий вал, что он чуть не слетел со стула.
– - Та-а... да ж-ждите!
– - отмашкой руки над столом отрезал сомнения Андрей и пролетел мимо Санькиного лица черным кустищем своих волос.
Он сгреб со спинки стула, на котором сидел, кожаную куртку, и торопливо, почти не качаясь, вышел из квартиры.
Саньке сразу стало одиноко. Роберт с Игорьком завели дурацкий разговор о каком-то нью-эйдже и о том, приживется он или нет, и ощущение собственной никчемности, приниженности стало еще заметнее. Он мог избавиться от него, только покинув двух спорщиков. Сунув в рот соленый ломтик сыра, Санька встал, покачнулся, но все-таки не упал. Шторм становился чуть тише, и от этого он почувствовал что-то похожее на радость. А может, этим вставанием он уже отделился от спорщиков и немного избавился от никчемности?
– - Я -- вниз... За... за Андреем, -- пробормотал он.
– - Он у киоска на закруглении, -- неожиданно посоветовал Роберт.
– - Мы там всегда берем. У конечной остановки троллейбуса...
– - По...понятно, -- удивился трезвости Роберта Санька, с трудом натянул на себя куртку с утяжеленным плеером карманом и пошел вниз.
Троллейбусную остановку-закругление он увидел сразу. На ней было пустынно, и только один маленький оранжевый автобусик, у маршрута которого здесь тоже, видимо, была конечная остановка, печально стоял у тротуара. Над ним, на холме, светился желтыми окнами домик диспетчерской.