Смертельное шоу
Шрифт:
– - А кто еще претендовал на проведение конкурса?
– - Два шоу-агентства из Москвы, нижегородская фирма, питерская и кто-то еще. Я тогда еще в оргкомитете не работала.
– - А, вспомнил! Ты говорила, что Буйнос всех сразил поддержкой от мэрии Приморска. Точно?
– - Да. Это сыграло немалую роль.
Опять некстати пришел на память уходящий с изувеченной гитарой в черном футляре Эразм. Возможно, что в те минуты, когда Санька беседовал с Ниной, остальные члены супергруппы "Мышьяк" собирали чемоданы. Он не помнил, разрешено ли по регламенту заменять
– - Мы подыщем замену Эразму из местных гитаристов. В двух ресторанах есть стоящие парни.
– - А "мы" -- это кто?
– - Ну, считай, что я.
Это уже было интересно. Нина становилась еще одним членом группы. Негласно, но становилась.
– - А вот скажи честно, -- снова посмотрел он в ее красные глаза.
– - Только честно...
– - Что честно?
– - Не решено ли уже заранее, кто победит? А?
Он ожидал, что Нина покраснеет. Она побледнела. На фоне бледной кожи заплаканные глаза стали еще краснее, а распухший кончик носа -- еще крупнее.
– - Вла... Владимир Захарыч всегда говорил, что все должно быть честно... Он...
– - А если твой шеф ни при чем? Если в жюри, к примеру, уже все решено?
– - В жюри?.. Я не верю. Я вчера разговаривала с председателем
жюри. Это известная певица Валентина Покаровская. Она пообещала максимум объективности...
– - С чего это она вдруг?
– - Ну, как тебе сказать...
Бледность таяла на ее щеках, но что-то упрямо мешало ей испариться совсем.
– - Значит, что-то было?
– - Она в общем... В общих чертах...
– - Что?
– - Она просила передать руководству... Тогда еще не было покушения на Владимира Захарыча. Это до покушения... Она сказала, что на нее и некоторых членов комиссии было определенное давление. И даже попытки подкупа...
– - Кто?!
– - громко, почти в крик произнес Санька.
От двери в палату резко обернулся телохранитель и посмотрел на Саньку, как на цель для стрельбы, -- вприщур.
– - Кто?
– - повторил он уже тише.
– - Она не сказала, -- выдохнула Нина, и бледность исчезла, будто пух, сорванный этим вздохом с кожи.
И в этот момент Саньке жутко захотелось отказаться от своих слов. Пойти в палату к Буйносу, извиниться и объявить, что он не может ему помочь, и не только потому, что уезжает, а еще и потому, что ему нет никакого дела до конкурса, что он не чувствует, наконец, в себе сил и умения, чтобы найти тех, кто вознамерился разрушить конкурс.
– - Здравия желания!
– - заставил его вздрогнуть солдафонский рык.
Хорошо еще, что вздрогнул внутренне, в душе, а если бы лицом, то худенький милицейский лейтенантик не смотрел бы уже с таким подобострастием на него.
– - Старший лейтенант Башлыков?
– - чуть тише, но все с той же солдафонностью спросил лейтенантик.
Рубашка на его груди почернела и прилипла к телу, а из-под фуражки стекла по шее капля пота.
– - Я -- из Перевального, -- уже совсем тихо объявил он.
Показалось, что
– - Что-то есть?
– - спросила у него Нина.
– - Начальник приказал доложить вам лично, -- не поворачиваясь к Нине, одному лишь Саньке сказал лейтенантик.
Он все-таки не упал. Но из-под фуражки нагло выползла еще одна капля. Им будто бы всем хотелось разглядеть того человека, к которому на ста кэмэ в час пронесся по трассе, рискуя жизнью на сотнях колдобин, хозяин и который был почему-то совсем безразличен к этому риску.
– - А при Нине нельзя?
– - лениво поинтересовался Санька.
Если бы не лейтенантик, он бы уже стоял в палате рядом с барокамерой и заканчивал объяснение о своем отказе.
– - Начальник приказал без свидетелей.
– - Ладно. Я отойду. А вы уж посекретничайте, -- решила Нина.
Усталые глаза лейтенантика проводили ее худенькую спинку, вернулись на лицо Саньки и сразу стали до невозможности таинственными.
– - Вот ДНК-анализ, -- вынул он из нагрудного кармана сложенную вчетверо бумажку.
С внутренней стороны она пропиталась потом, и, когда Санька ее развернул, то почудилось, что у листа нет одной четверти. Но именно на этом посеревшем куске начинался текст сравнительного анализа двух пятен крови: того, что был на подоконнике в гостиничном номере, и того, что остался на заборе.
"Настоящим докладываю, -- с казенной сухостью сообщал некий судмедэксперт, -- что мною проведен экстренный анализ двух заборов крови. Предположительное время возникновения первого пятна -- от трех до семи суток, второго -- менее суток. Группа крови обеих исследуемых пятен -третья, резус-фактор -- положительный. Пол и в первом, и во втором случае -- мужской. Обнаруженные в обеих заборах крови вещества в некоторой степени предполагают у обеих лиц болезнь почек. Наличие измененной хромосомы в, -- на этом месте, в самом уголке, лейтенантский пот напрочь растворил два слова, торопливо написанные перьевой ручкой, -- ...в некоторой степени предполагает наличие у обеих лиц наследственного природного дефекта, связанного с костной структурой. Предварительный анализ дает основание с большой долей вероятности утверждать, что оба забора крови принадлежат либо двум лицам, состоящим в родстве, либо одному лицу". Подпись эксперта была маленькой и почему-то смахивала на капельку крови.
– - А какой костный дефект?
– - поднял глаза от бумаги Санька.
– - Не могу знать, та-ащ ста-ащ ли-инант!
– - бодро протрубил лейтенантик.
– - Я -- участковый...
– - А я -- не ста-ащ ли-инант, -- нервно вернул бумагу Санька.
– - Я -бы-ывщ ста-ащ ли-инант. Понял?
– - Никак нет.
Еще одна удивленная капля выскользнула из-под тульи фуражки.
– - Да вытри ты пот со лба!
– - не сдержался Санька.
– - Упреешь же!
– - Есть!
Он рывком сорвал с головы фуражку и отер выпуклый лоб комковатым платком. Плотная красная полоса лежала на коже шрамом. Раздражение сразу сменилось на жалость, и Санька тихо спросил: