Смертельное шоу
Шрифт:
– - Серьезно?
– - удивился Санька.
Он видел по телевизору в новостях дам, водящих руками. Они назывались вроде бы сурдопереводчицами. Они одни на земле умели превращать звуки в жесты. Дамы всегда существовали в углу экрана, в овальной рамочке с размытыми краями, и то, что в рамочке ни разу не появилось мужское лицо, только сейчас показалось Саньке интересным. Получалось, что немых мужиков или хотя бы тех, кто знает сурдоперевод, не существует. И этот шмыгающий спец еще сильнее почудился перенесенным через толщу времени.
– -
– - Почему?
Нина приблизила губы к санькиному уху и зашептала: "Ему уже сказали, что ты вытащил его из горящего кабинета. Владимир
Захарыч, видимо, потерял сознание после первой вспышки. Мог и вообще погибнуть".
– - Он сказал: "Проси, что хочешь", -- оборвал ее щекотное дыхание по уху мужичок.
– - Мне ничего не нужно.
– - Так и передать?
– - А он что, тоже по губам понимает?
– - удивился Санька.
– - Он вас слышит, -- раздраженно пояснил врач.
– - У него нет сил говорить. Ожог слизистой горла.
Усилием воли Санька перевел взгляд с губ Буйноса на почерневшую
шею и ощутил, что и его шея окаменела. Слова застряли в ней, будто
тоже превратились в камешки. Показалось, что их можно сплюнуть на
ладонь. Как выбитые зубы.
– - Это... Как его... Ну, спасибо, значит, за хорошие слова, но мне действительно ничего не нужно...
– - Он сказал: "Найди мне его. Найдешь?"
– - Кого?
– - не понял Санька.
– - Того, кто организовал покушение, -- тихо ответила за Буйноса Нина.
– - Я вообще-то не следователь. Уже не следователь. Я -- певец, -гордо произнес последние два слова Санька.
– - Он сказал: "Я подчиню тебе всех моих охранников".
– - Я...
– - Он сказал: "Конкурс под угрозой. Если конкурс пройдет, значит,
я выиграю эту регату".
– - Чего выиграет?
– - не понял Санька.
– - Регату, -- объяснила Нина.
– - Это гонка лодок. Или яхт.
Владимир Захарыч был загребным в четверке распашной. В сборной Союза еще.
– - Он сказал: "Помоги мне".
Что нужно ответить после таких слов, Санька уже не знал. Он вдруг ощутил, что повисшая в комнате тишина -- на стороне Буйноса. Наверное, потому, что тишина была частью Приморска.
Мужичок со старательностью компрессора все шмыгал и шмыгал своим маленьким носиком, но, поскольку делал он это с первого момента появления, то шмыгание не воспринималось чем-то отличным от тишины. Как и вздохи Нины, перемежаемые еле слышным постукиванием врача пальцами по пластику пульта. Слов уже не существовало в мире. Только звуком он мог ответить или отказать, и Санька, кашлянув, кивнул.
– - Он сказал: "Спасибо".
Не говорить же: "Пожалуйста".
– - Он сказал: "Все, что нужно, проси у Нины".
– - Все! Время вышло!
– -
– - Попрошу освободить палату!
Его белый халат резко закрыл вид на лицо Буйноса, на единственное, что на нем еще жило, -- губы, и Саньке вдруг стало стыдно. Ему показалось, что он предал группу. Они приехали на конкурс побеждать, ну, в крайнем случае, поучаствовать в состязании, как говорится, себя показать и на других посмотреть, и ему совсем не хотелось из конкурсанта становиться сыщиком. Даже если от этого зависела судьба конкурса.
Санька, отвернувшись, пошел к двери, вскинул глаза от туфель Нины, которые он в тесноте боялся подсечь, и вместо белого увидел уже черное. У двери стоял охранник Буйноса, тот самый, что получил от него промеж ног. Он смотрел поверх голов на зарешеченное окно, будто с минуты на минуту ждал броска следующей бутылки, и Санька не стал с ним здороваться. Черный блузон охранника напомнил ему о черной майке Эразма, о том, что группы почти нет, а точнее, нет вообще, и стыд перед Андреем, Игорьком и Виталием немного ослабел.
– - Мы уже заказали новый приз, -- сразу за порогом сказала Нина.
– - Что?
– - ничего не услышал Санька.
– - Мы приз новый заказали.
– - А тот?
– - Он весь закоптился, пластиковая платформа сплавилась в комок.
– - "И вы увидите красные кусты. А потом они сольются, и в них погибнет раковина", -- вскинув подбородок, прочел, как молитву, Санька.
– - Ты о чем?
– - Это я так. Вспомнил кое-что.
– - Я рада, что ты поможешь нам.
Он остановился и посмотрел в ее серые глаза долгим, даже слишком долгим взглядом.
– - Ты передумал?
– - Я -- не волшебник. И вообще я приехал сюда выступать, пробиваться, скажем так, на Олимп эстрады. Но у меня от всего, что происходит в Приморске, голова идет кругом. Сначала я думал, что дело только в нас, что какие-то местные бандюги решили обложить нас данью, потом подумал о конкурентах на конкурсе, убирающих самых достойных по их мнению. А сейчас даже не знаю, что думать. Твой шеф, -- он так и не смог при Нине назвать его Буйносом, -- при личной встрече ничего толком мне не сказал. Я даже не знаю, получал ли он угрозы...
– - Получал.
Об ее уверенность можно было разбиться, как о скалу.
– - Какие? Когда?
– - Разные. В последнее время -- с требованиями отказаться от проведения конкурса.
– - Вот как...
– - У Владимира Захарыча много завистников в Приморске. В том числе и среди состоятельных людей. Не всем нравится, что он вторгся в шоу-бизнес. Здесь ведь есть свои люди в этой сфере. Они кормятся на гастролях московских певцов и певиц. До конкурса молодых исполнителей никто из них не додумался. Да и когда объявили об отборе желающих его провести, никто из местных в Москву на тендер не поехал.