Смертельные искушения

Джеймс Элисон

Анедреас малость тревожился за Нико. Тот всегда пытался относиться к

женщинам, которых обслуживал, бесстрастно, но не на сей раз. Сомнений нет -

Патрисия очаровательна, есть в этой девушке что-то такое. Но все же, ежели они

не выпутаются из чар, и Патрисия свалит – а она может это сделать, - то

получится, что Нико снова пнули по яйцам. Андреас не в силах ему помочь, однако видеть страдания друга так же не хочется.

Снежный барс кружил вокруг помещения на первом этаже, которое

заняла

Ребекке. Она наиболее уязвимая в их компании, и тем не менее отказалась

обмениваться номерами с Патрисией.

Комната Ребекки, единственная прелесть которой - небольшой отдельный

вход, увитый виноградными лозами, была самой маленькой в гостинице. Ребекка

утверждала, что ляжет спать поздно, так как собирается изучить надпись, а

находясь в задней части здания, никому не помешает.

Андреас предложил постеречь ее, чтобы не вдаваться лишний раз в

подробности, для чего им так важна ее безопасность. Убеждая кошек сохранять

тишину, он осторожно подкрался к входу. Пушистики потерлись о его лодыжки, но повиновались.

Ребекка еще не спала. Она сидела за крошечным столиком, усеянным

фотографиями, прямо напротив двери, под прямым углом к двери на крыльце.

Одежда ее находилась в беспорядке, кофточка наполовину расстегнута, словно

девушка пыталась устроиться поудобней. Волосы собраны, но некоторые прядки

цвета меда выбились, облепив шею, из пучка.

Ребекка красива не той привлекательностью, ценимой людьми в данной

стране, но была в ней некая приземленность, импонирующая Андреасу. Его

притягивал наклон ее головы, то, как горели ее глаза, когда она перебирала

фотографии. Опасная штука эта привлекательность.

Опасно также то, как она сидела, освещаемая со всех сторон, и не задернула

при этом шторы. Может, и нет ничего страшного; гостиница удалена от дороги, и

вокруг больше ни единого здания. Но дион – создание ночное, причем

наисильнейшее.

Андреас поднялся по лестничке, лег у дверей, кошки так и вились вокруг

него.

Если до Ребекки и долетел мягкий шлепок у двери, то не она подала виду. И

даже не услышала стона, донесшегося из окна этажом выше, оттуда, где

разместились Патрисия с Нико. Потребовалась вся сила воли Андреаса, чтобы не

подняться на козырек над дверью, и, положив лапы на подоконник, не

понаблюдать за ними.

ЛИЦО Патрисии находилось в тени, однако лунный свет в общих чертах

обрисовывал ее грудь, напряженные соски, натягивающие тонкую ткань сорочки.

Возбужденный и твердый, Нико расставил руками ее колени. Он разорвал

сорочку и стянул ее через голову.

Как же она красива обнаженной. Нико пришло на память, какой она

была в

своей квартире, когда он велел ей раздеваться. Ее тело было хрупким и

подтянутым, груди, достаточно большие для того, чтобы обхватить их и ощутить

теплый вес.

Сильные бедра, упругий животик. Кустик волос между ног влажно

поблескивал. Патрисия одарила его ленивой улыбкой, локоны золотистых волос

обрамляли лицо. Она осознает, что лишает его рассудка? Разбивает сердце?

Скорее всего, нет. Она охвачена желанием, и это прекрасно.

Нико ухватил ее под коленями и, раскрывая, приподнял ноги. Расселинка

лона в лунном свете мерцала, золотые волоски, окружающие его, поблескивали

росой. Члену хотелось нырять в это зовущее темное отверстие, пока не наступит

разрядка.

Но это не то, что он должен сделать. Необходимо заботиться не о собственном

удовлетворении, а доставить удовольствие ей.

Патрисия улыбнулась и прильнула к Нико, к его горячему телу. Она все ещё

не верила в проклятие, хотя наступит время и это произойдет. Эта леди не

понимала, каким могущественным созданием она владеет, что было на руку Гере.

Патрисия лишь вожделеет Нико.

Он помнил, что ей особенно нравится. Закрыв от удовольствия глаза, мужчина позволил крыльям вырываться на свободу, и женщина звонко

рассмеялась, ловя руками пух.

– Да, - шепнула она, сжав черные гладкие перья, после чего вскрикнула, когда Нико склонился и принялся удовлетворять ее языком.

РЕБЕККА вырвалась из объятий морфея неожиданно. Уронив голову на

сложенные руки и зажав пальцами карандаш, она заснула прямо за столом.

Девушка

села,

размяла

затекшую

шею.

У ног ее, не сводя немигающих голубых глаз, восседал снежный барс.

Ребекка оцепенела. Мордочка создания была белой с мелкими черными

крапинками, на спине превращающимися в большие круглые пятна, характерными для леопардов. Мех на груди зверюги был почти белоснежным, а

глаза походили на синий лед.

У его ног отирались две киски, привезенные Патрисией, позади сидела

гостиничная кошка. И все трое мурлыкали, однако барс оставался безмолвным.

Какой интересный сон.

– Привет, - начала она.
– Ты симпатичный. Глаза животного сузились. А

вдруг леопардам-самцам не нравится, когда их называют «симпатичными».
– Ну, тогда солидный, - нашлась Ребекка. – Ты домашнее животное?

Снежный барс опустил голову к ее руке. Она погладила мех, поражаясь его