Смертельный удар (сборник)
Шрифт:
Трехквартирные серые каменные домишки перемежались пустырями. Окна многих домов разбиты или заколочены – признак их близкого конца. Днем это, наверное, похоже на Бейрут. Сейчас же багровый свет заката скрадывал очертания булыжных камней на пустырях, придавал некоторую таинственность брошенным автомобилям.
Единственный признак жизни – многочисленные таверны, буквально на каждом углу. Машин мало. Кто-то сел мне на хвост и сопровождал от Сермак до Семнадцатой улицы, заставив меня понервничать, а когда я наконец свернула направо, пронесся вокруг, изо всех сил нажимая на клаксон. Это был призрачный
Я подъехала к дому Амбрустера – такому же трехквартирному серому каменному строению, как и все остальные. Окна первого и второго этажей были освещены, третий этаж заколочен. Ступив на разбитый тротуар, я услышала громкие звуки музыки.
В подъезде стоял сильный запах хвойного дезодоранта, – по-видимому, кто-то пытался перебить запах мочи, и, надо сказать, почти успешно, но застоявшаяся вонь все-таки пробивалась, выворачивая мой желудок. Очевидно, та же самая рука позаботилась и о том, чтобы огородить почтовые ящики решеткой с замком. Почтальон мог просунуть письмо в щель, но достать его можно было только отперев замок.
Амбрустеры жили на втором этаже. Света на лестнице, конечно, не было. Я медленно поднималась в полной темноте, осторожно нащупывая ногой ступени; в двух местах большая часть ступеней оказалась отбита, и мое сердце ухнуло от страха, когда нога встретила пустоту.
На площадке второго этажа вперемешку со звуками радио слышался детский плач. Я постучала в ближайшую ко мне дверь. С первого раза меня не услышали, пришлось постучать еще раз. Густой женский голос спросил, кто там.
– Ви. Ай. Варшавски! – прокричала я. – Хочу поговорить с миссис Рамсей.
Я встала так, чтобы мое честное, открытое лицо можно было разглядеть в «глазок». Сначала ничего не изменилось. Потом прекратился детский плач и почти одновременно замолкло радио. Послышались звуки отпираемых замков.
Дверь открылась, и на пороге показалась худенькая женщина средних лет с ребенком на руках. На его щеках еще не высохли слезы. Увидев меня, ребенок отвернулся и зарылся пухлыми ручонками в волосы женщины. Тщательно причесанные волосы и отглаженное платье навели меня на мысль, что, вероятно, и дезодорант в подъезде – ее рук дело. За спиной женщины стояла Церлина, превосходя ее как по размеру талии, так и по темноте кожи. Я решила, что другая женщина – Мэйзи, с Кэттерин на руках.
– Как вы меня нашли? – требовательно спросила Церлина.
– В морге сообщили, кто забрал тело, и дали адрес. Я просто подумала, что вы скорее всего тоже здесь.
Свет падал так, что мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть их лица. Было бы лучше, если бы они пригласили меня войти, но никто, кажется, не торопился этого делать.
– Вы что же, считаете, можно вот так выслеживать людей в их собственной квартире? – гневно спросила Мэйзи, покачивая девочку, чтобы показать, что она сердится не на нее.
Я устало провела рукой по лицу.
– Две недели назад кто-то поджег большую гостиницу. Погибших нет, но пострадали очень многие, включая миссис Рамсей. Я сейчас пытаюсь выяснить, кто мог это сделать. Миссис Рамсей – единственный человек, который мог бы мне помочь.
– Нет, я не единственный человек, и
– Я пыталась это сделать. Но когда заговорила про Сериз, она так испугалась, что сбежала из дому. И с тех пор где-то скрывается. Я думаю, вы сделаны из более твердого материала.
Лицо ее по-прежнему выражало упрямство.
– Можете думать что хотите. Вы и ваша тетка довели мою дочь до смерти. Мне больше нечего вам сказать!
Прежде чем Мэйзи захлопнула передо мной дверь, я успела достать свою визитную карточку и протянуть ее Церлине.
– Если передумаете, позвоните мне по этому телефону. В любое время суток.
Прежде чем защелкнулся первый замок, снова загремело радио. Напряженные ритмы репа [26] проводили меня вниз по лестнице и дальше – в ночь.
26
Реп – музыкальный стиль.
Глава 24
ЗАСНУЛА В ПОДВАЛЕ?
Ночь я провела у Робина. Он оказался нежным и внимательным любовником, но даже ему не удалось вытеснить из моей головы события предыдущего дня. Около часу ночи я забылась в тревожном сне. Я брела по улице Кристиана, меня преследовала машина… Сейчас, сейчас она меня раздавит. Я проснулась, прежде чем машина переехала меня.
Я ощупью нашла на ночном столике свои часы, прищурившись, разглядела стрелки: четыре десять. Опять легла и попыталась заснуть. Однако, странное дело, воспоминания об этом сне не отпускали меня, не давали расслабиться. Наконец, в начале шестого я встала и, прихватив свою одежду, прошла в ванную.
На кухне, около телефона, нашла блокнот, вырвала листок, нацарапала Робину записку, объясняя, почему я ухожу так рано, и тихо слиняла.
В половине шестого город только пробуждался к жизни. Правда, в окнах некоторых домов уже горел свет – это был рабочий район, где день начинался рано. На дорогах же машин почти не было, и я выехала на главную магистраль.
Добравшись до дома, я почувствовала, что вот теперь-то, кажется, готова поспать. Забралась в постель и действительно сразу уснула, на этот раз – до восьми часов. Потом встала, натянула шорты и рубашку – голова была еще не совсем ясная – и пошла на кухню варить кофе и просматривать газеты. В половине десятого позвонил Фери.
– Я вчера весь вечер прождал твоего звонка, Вик, – произнес он даже несколько раздраженно, и это мне совсем не понравилось.
– Извини, Майкл, совсем забыла. Если бы мне было что сказать, я бы наверняка позвонила. Но та женщина меня даже на порог не пустила.
– Ну так дай мне ее имя и адрес, может быть, мне больше повезет. – Раздражение в его голосе сменилось какими-то заискивающими нотками.
– Слушай, почему бы тебе не отдохнуть? В конце концов, Элина никому пока не причинила вреда. А у тебя полно всяких убийц, насильников и прочей публики, чтобы сделать тебя счастливым. Так зачем же транжирить городскую казну на мою тетку? В один прекрасный день она сама объявится, пьяная и раскаивающаяся.