Снова на привязи

Черепашка Гульнара

— Хитрая стала, — повторил Иму то, что уже говорил. — Ох и хитрая! — глядел на нее сумрачно, губы подрагивали.

Накато выжидающе глядела на него.

— Ты возвращаться собиралась? — наконец уронил он.

— Само собой! — она кивнула. — Только… думала еще поохотиться здесь — в лесу, в горных лощинах, добычу поймать проще, чем в степи. Тут еще порыбачить можно в ручьях…

— А! Ну, это ты успеешь, — он кивнул. — Считай, что день-другой у тебя есть. Амулет сними! Амади не мог до тебя дозваться, — прибавил ворчливо. — О духах не беспокойся.

Они, может, и заберутся в твои сны. Но сделать тебе по-настоящему не смогут ничего. Хотя, — тут он усмехнулся, и усмешка его показалась оскалом гиены. — Кто знает. Возможно, Рамла не рада, что ты ограбила ее усыпальницу! Верная служанка обокрала мертвую госпожу! — и он рассмеялся каркающим смехом.

Накато понуро кивнула.

Иму, не прощаясь, растворился в воздухе. В этот раз она не испугалась — давно привыкла, что он может соткаться из ничего и внезапно исчезнуть, словно его и не было. Одно слово — наполовину призрак! Вроде бы и обрел плоть, способен быть видимым и говорить с живыми напрямую. Но все это — лишь обман. Только наполовину. А на деле он по-прежнему бесплотен.

Вздохнула. Теперь и Амади, и его друг знают, что она поживилась в усыпальнице. А Иму теперь еще и знает, где она спрятала драгоценности.

Может, перепрятать?

Да ну их! — решила Накато. Все равно узнают. Иму растворился, но, вполне возможно, наблюдает за ней исподтишка. Так что пусть видит — она закончила прятать украденное и ушла. Вернувшись к не до конца закопанному отверстию в земле у корней приметного раскидистого дерева, она неторопливо закончила начатое. Засыпав яму, утрамбовала как следует землю. Насыпала сверху прошлогодней листвы и мелких веточек, чтобы замаскировать ее.

Уселась под этим же деревом, прямо на то место, где зарыла клад, прислонилась спиной к стволу. Коснулась бездумно пальцами печати на руке.

Почему Амади не позвал ее через печать? Отправил Иму…

Или Иму действительно направлялся куда-то по делам, а ее… увидел случайно? Да нет, что за чушь! Таких случайностей не бывает. Возможно, просто Амади поленился звать ее сам. И попросил Иму, чтоб проведал ее по дороге.

Тот — наполовину призрак. Одной ногой в мире потустороннем, другой — в мире явленном. Потому и переноситься может мгновенно на дальние расстояния. Ему мерить тропы шагами не приходится. Разве что изредка.

*** ***

Слишком долго оставаться в горах Накато не стала.

Рыбалка в глубоком ручье оказалась удачной, но на что ей много рыбы? С собой не возьмешь — пропадет. Ну, запечь, завернуть в широкие листья — этого на день-два хватит. А потом? Вялить рыбу или мясо несколько дней — много возни.

Она облазила несколько лощин и невысоких хребтов, несколько десятков полян. Весна стояла пока слишком ранняя, так что сладких ягод нигде не нашлось.

Приходилось возвращаться к Амади. И то: хоть колдун пока и не напоминал о себе, но злить его не стоило.

Кочевье, пока она моталась к подножию гор, успело

сняться с места и отойти далеко в сторону озер. Так что догонять ей пришлось дольше, чем рассчитывала. Когда она снова очутилась в окрестностях, где стало на очередную стоянку кочевье, Амади не стал ругать ее или выказывать недовольство.

Он увиделся с ней лишь ненадолго, перед рассветом, в лощине в виду кочевья.

Деловито сообщил, что нашел для нее место. И спустя пару декад она займет его. Будет это, когда путь кочевья Фараджа пересечется с дорогой другого кочевья, чуть меньше.

Туда, в другое кочевье, собираются отдать с полтора или два десятка рабов. Вот Накато и займет место среди них.

Разумеется, попадаться на глаза Фараджу или кому-то еще в кочевье не обязательно. Рабов передадут, после этого дороги двух племен разойдутся. Вот на другой день, как они направятся в разные стороны, она и проберется ночью потихоньку туда, в новое кочевье. Новых рабов первые дни никто не будет помнить по лицам — вот пусть и затеряется среди новеньких.

На робкий вопрос — как же она затеряется, если ее сможет признать кто-нибудь из своих, Амади только фыркнул и отмахнулся. Мол, сообразительнее надо быть.

Только и оставалось, что пожать плечами в недоумении. А потом кивнуть. Колдун вроде как остался этим доволен. Хмыкнул, похлопал ее по плечу.

Ну, если не слишком беспокоится — ей и подавно ни к чему переживать. Как-нибудь все устроится. В степях, по всему, пробыть придется еще долго. Возможно даже, год. Или два. Зато у нее впереди две совершенно свободные декады! Ей только нужно будет следовать за кочевьем в отдалении, не выдавая себя. А потом…

Потом не будет ничего нового.

Она станет исполнять роль безответной рабыни и ждать приказов Амади. А спустя время, когда-нибудь после, все снова поменяется. Но ненадолго. И так до бесконечности.

Обыкновенное течение жизни. Ничего нового или такого, что можно было бы считать невыносимым.

Она — игрушка колдуна, и она зависит от всякого его каприза. Она привязана к нему невидимой нитью, что тянется к печати на ее руке.

А еще она ближайшей ночью проберется в кочевье и украдет там бутылку вина. Пищу-то она и сама в состоянии себе добыть! Хотя нет: она украдет две бутылки вина. Одну — для себя. Вторую — чтобы принести жертву Нефер.

Может быть, однажды ветреная богиня поможет ей избавиться от крепкого поводка, которым она привязана?

Эпилог

Ранняя весна. Снова.

Почти год назад она покинула кочевье Фараджа. Целый год она не видела Амади — и вот снова глядит на него.

За этот год колдун сильно изменился. Тело шамана, которое он занял, заметно исхудало, сделалось более жилистым. Черты лица заострились, стали хищными — в них все сильнее проступал облик колдуна, который помнила Накато.

— Ну, что же ты стоишь? — Амади ухмыльнулся.

— О, а ты хочешь, чтобы я обняла тебя на радостях, мастер? — она нервно усмехнулась.