Снова на привязи
Шрифт:
И пусть тогда все окончилось благополучно. Но тогда рядом находился Амади! Он отвел от нее раздраженных духов.
Сейчас его нет. Ее госпожа, новоявленная шхарт, ей ничем помочь не сумеет – да и пытаться не станет. Что ей служанка!
Нет, пусть немного позже – но она и так узнает, что задумала Рамла!
И голод – не беда. Успеет поесть. Шхарт, что бы ей ни взбрело в голову, будет утомлена и завалится спать, когда покончит с тем, за что взялась. Тогда Накато и съест свой кусок сыра! А Фарадж сказал – ответы ему нужны нынче до полудня. Значит, к полудню Рамла должна закончить. Может,
Накато подтянула колени плотнее к груди, обхватила их руками. Ссутулилась, опустила голову. Жаль, волосы мало отросли – не закрывали толком глаза.
Насторожила слух, но изнутри не доносилось ни звука. Точно Рамла выставила ее, чтобы завалиться спать, и ей никто не мешал.
Хотя в таком случае изнутри доносилось бы ровное сопение спящего человека. Накато, забыв о голоде, вслушалась получше. Звуки кочевья отдалились, в ушах поднялся едва слышный шум, похожий на шелест волн на пустынном берегу. Должно быть, она слишком упорно вслушивалась в безмолвие под пологом шатра – и сама не заметила, как впала в беспамятство.
*** ***
– Спишь? – с ухмылкой осведомился Амади.
– Мастер! – Накато вскинулась. – Рамла приказала мне ждать зова, - она растерянно огляделась.
Кругом клубился непроглядный туман. Она заснула? Как же она могла?
– А ты сделай вид, что услышала ее зов, - колдун выразительно взглянул ей в глаза. – Ступай в шатер! Твоя Рамла сейчас ничего не заметит – ей не до того, что творится в явленном мире.
– Ты хочешь, чтобы я ослушалась? – девушка насторожилась.
– Не ослушалась, а выполнила приказ, - он усмехнулся. – Ты ведь не обязана отличать настоящий зов от мнимого. Может, тебя духи запутали!
– Я поняла, мастер, - девушка кивнула.
Растерянность точно ветром сдуло. Что ж, вот и окончилось вынужденное безделье, заставлявшее маяться тоской и неясными стремлениями. Все снова предельно понятно и просто. У колдуна дозрел план, и он станет воплощать его в жизнь. А она, его послушное орудие, поможет ему во всем.
– Итак, ты идешь в шатер, - принялся деловито перечислять Амади. – Если шхарт что-то тебе и скажет – не обращай внимания. После она об этом не вспомнит.
Значит, не в таком она и беспамятстве сейчас, - заключила Накато. Но после того, что прикажет сделать колдун, забудет все, что происходило.
– В шатре она раскладывала травы. Возьмешь целый пучок красного вьюна и бросишь в жаровню. Когда шхарт обеспамятеет, найди сухие лепестки цвета червей. Бросишь следом щепоть. Проследишь, чтобы она вдохнула дым от них.
– Как это? – удивилась Накато. – Как я могу устроить это?
– Кусок ткани возьмешь, - в голосе Амади проскользнуло нетерпение. – И помашешь на нее так, чтобы дым пошел в лицо! Нескольких вдохов достаточно. После – уляжешься рядом с ней. Как в себя придешь – говори, что она сама звала тебя! Ты помчалась на зов, увидела хозяйку в беспамятстве. Кинулась к ней – да помочь не успела. Ничего дальше и не помнишь. Помнишь только, как ноги подкосились.
– Я поняла, мастер, - она кивнула.
– Ну, тогда ступай. Не медли!
Колдун махнул рукой – и Накато встряхнулась,
Неважно! Она помнила каждое слово полученного приказа. Вскочила на ноги и кинулась внутрь, не обращая внимания на возмущенный вопль Рамлы.
Если б у нее оставалось обычное человеческое зрение – ни за что не разобрала бы, где среди груды разложенных трав притаились стебли красного вьюна. Но она со своей способностью видеть даже в глубоком сумраке углядела иссохший бесформенный пучок в несколько мгновений. Ухватила и, не раздумывая, швырнула в жаровню. От той повалил густой дым, заставив Рамлу закашляться. Гневный вопль захлебнулся и смолк. Рамла мешком завалилась набок.
Отлично! Теперь – отыскать сушеные лепестки.
Интересно, почему эти цветы зовут цветом червей? Накато ни разу не замечала, чтобы озерные черви пытались есть эти цветы или их листья. Может, из-за того, что росли они обычно совсем рядом с берегами озер, а червей выкапывали по берегам? Но тогда правильнее было бы назвать цветок озерным цветом…
Накато тряхнула головой. Нашла время раздумывать над этим!
Амади сказал – щепоть лепестков. Она выудила из свертка тонкой дубленой кожи тремя пальцами крошащиеся лепестки, швырнула на алеющие угли. Ухватила небольшую подушку с ложа и принялась гнать густеющий дым в лицо лежащей Рамле.
Убедившись, что та вдохнула несколько раз, завернула сверток и сунула на место.
И что, долго теперь ждать? Амади сказал – ей придется сделать вид, что тоже потеряла сознание. Когда-то кто-нибудь решится заглянуть в шатер? Эдак придется сидеть до самого полудня, а то и до заката. Она выудила из подмышки кусок сыра. Пока время точно есть, можно подкрепиться.
Она не успела откусить ни кусочка. Голова внезапно закружилась, Накато поняла, что заваливается на пол. Все, что сумела – отбросить кусок подальше от себя, к ложу – вроде как свалился незаметно с подноса со снедью.
Перед глазами все затянуло чернотой. Последнее, что она поняла – упала головой прямо на свою хозяйку.
Вспышка сожаления – так и не успела поесть.
Последняя мысль – а ждать, когда кто-нибудь заглянет в шатер, не придется: похоже, их с Рамлой приведут в себя одновременно.
*** ***
– Мне сказали, Рамла не звала тебя, - Фарадж, хмурясь, глядел на Накато.
– Я услышала зов, - заплетающимся языком выговорила та.
Говорить было тяжело, губы одеревенели. Голова гудела, глаза не желали открываться – казалось, они безнадежно заплыли. Фараджа она едва видела, а слабый предзакатный свет больно резал глаза.
– Ты уверена, что слышала зов? – настойчиво переспросил он.
– Госпожа сказала, чтобы я ждала зова. Чтобы не смела без зова являться. И я услышала…
Она не выдержала, прикрыла глаза. Все равно отекшие веки толком не поднять, а лучи покрасневшего солнца слишком яркие.
– Клянусь, господин, она дрыхла, ей, должно, во сне привиделось! – зачастил рядом чей-то голос. – Тихо было в шатре – клянусь, господин! Ни слова, ни звука. А эта дрыхла-дрыхла, и вдруг – подскочила и шмыг в шатер!