Снова на привязи
Шрифт:
Накато зачерпнула горсть пыли и размазала себе по лицу. На всякий случай – если так-таки приметят свои, чтобы не признали. А признали – так усомнились.
После этого вскочила на ноги и кинулась туда, откуда доносился самый сильный грохот и гвалт.
На окраинах стоянки царили толчея и неразбериха.
Внимания на Накато не обратил никто. Кому до нее могло случиться дело, когда враги рвались остервенело сквозь хлипкие преграды и ряды защитников к шатрам? Поразительно, как их до сих пор ухитрялись сдерживать.
Впрочем, те всадники,
И нужды в том не было.
Останавливать тех, кто прорвался, оказалось практически некому: все защитники сгрудились на границе стойбища. И прикладывали все усилия, чтобы не пропустить никого внутрь, к шатрам. Накато знала, что женщин и детей вывели и согнали в кучу в самой середине. Так будет меньше риск, что кто-нибудь пострадает в свалке. И больше обитателей кочевья уцелеет, если защитники сумеют отбиться.
Немногие воины остались с ними. Если защиту по окраинам стоянки прорвут – женщинам и детям придется или сдаться, или отбиваться самостоятельно.
И им так и приходилось поступать, когда отдельные всадники обходили защитников. Вот эти-то, отделившиеся от общей свалки налетчики, и стали целью для Накато.
Она затаилась под одним из крайних шатров – там, где ее не могли заметить. Всадники, взмыленные и заполошенные, неслись, не обращая внимания ни на что. А когда налетчик понимал, что свалило его вместе с зубром в пыль, становилось поздно. Да и наверняка отнюдь не все успевали понять: падение вместе с несущимся со всех ног животным из любого способно вышибить дух.
Неразбериха усиливалась. Пыль в воздухе делалась гуще, а от грохота закладывало уши.
Когда по воздуху прошла очередная волна тяжелого гула, Накато даже не сразу заметила это. Решила в первый момент, что очередной наездник чересчур резко полетел наземь, потому от удара о землю так грохнуло.
Однако тот, едва не сбив ее саму с ног – едва успела откатиться в сторону – затих. А вокруг снова разлился давящий гул.
Грохот там, где кипела драка, притих. Вместо этого взвился кверху надсадный визг животных, с каждым мгновением нарастающий. Накато не представляла, что громадные зубры способны так визжать. Подобного визга можно было бы ожидать от гиены или шакала, прищемившего камнем лапу.
Девушке и самой заложило уши. А с другого края кочевья послышался трубный рев – там стояли собранные плотной стеной мамонты.
Налетчики с той стороны даже не пытались приблизиться – понимали, что ни копья, ни стрелы не помогут. Тяжелые животные растопчут немало всадников, прежде чем удастся свалить наземь хотя бы одного. Да и раненые мамонты крайне опасны – обойти такого будет непросто. Потому-то и слабые обитатели кочевья сгрудились неподалеку от заслона из этих громадных животных.
Гул меж тем усиливался, и самый воздух вновь задрожал, точно от жара над костром. Мамонты беспокоились все сильнее – Накато различила, как
Как бы не ринулись в испуге, куда глаза глядят!
Из-под земли раздался удар – точно неведомый великан бился, силясь выбраться на поверхность. Дрожь разошлась волнами откуда-то из середины стоянки, распространилась кругами, становящимися все шире.
Неужели это снова – шаман сотворил такое? Уже второй раз. Девушка помнила налеты на родное кочевье, стычки с враждебными племенами. Но ни разу не видела, чтобы их шаманы или шаманы противников сотрясали саму землю. Какова же сила степных шаманов здесь, на западе! На востоке о таком разве что ходили легенды.
Накато вообще считала, что подобное под силу лишь колдунам с равнины.
И вот – она воочию увидела то, что считалось сказкой. С такой силой вполне можно отбиться от сколь угодно сильного врага, даже если уедут почти все воины!
Разливающийся по воздуху гул нарастал. Грохот оружия почти стих – только звучал рев перепуганных животных. И тот, хоть и не делался тише, тонул в потустороннем гуле. Становился незаметным, несущественным.
Вот только, чтобы обратить врага в бегство, этого оказалось недостаточно.
Границы стоянки по-прежнему были окружены налетчиками, которые оставались куда более многочисленными, чем защитники кочевья. А последние, к слову, сделались такими же беспомощными, как и их противники. Колдовство шамана действовало одинаково на всех – своих и чужих.
Накато лежала возле одного из крайних шатров, опираясь локтем на землю. Подняться и уж тем более, что-то делать, куда-то бежать, она была не в силах.
Благо, сейчас это и не требовалось: вражеские всадники не появлялись. Они все остались там, за пределами территории, которую защищали воины кочевья.
Глава 17
Что-то нарушило равномерный гул, дрожащий в воздухе. Сбило его.
Накато вздрогнула, когда в полог шатра рядом с ней вонзилась стрела. Следом за ней – еще одна и еще. Девушка недоуменно уставилась на оперенные древки, застрявшие в толстом войлоке. Ей казалось невероятным то, что стрелы ухитрились преодолеть сопротивление воздуха, который сделался плотным.
Это их свист вклинился в плотный гул!
Она, приподнявшись, попыталась отползти назад, за шатер. Не ровен час – попадут! Не смертельно, и надолго ее это не остановит. Но неприятно.
Воздух сопротивлялся, не пускал. Движения получались замедленными.
Как же так! Стрелы летят беспрепятственно, а она не может толком пошевелиться. А ведь она куда сильнее самого сильного из воинов в кочевье. Только что голыми руками опрокидывала мощных зубров наземь! Сильнее всего злило то, что Накато не могла понять – что ее удерживает.
И что заставляет врагов тратить впустую стрелы. За кажущейся бессмысленностью крылся неясный замысел. Но в чем он заключался?
Дальний край неба осветился ярко-алым, и Накато обернулась туда.