Снова на привязи
Шрифт:
Откуда ей знать, мог или нет? Это она думала, что нет – потому что считала: чем старше шаман, чем больше лет он отдал служению богам и духам – тем он сильнее. А на деле – кто их разберет? Только такие же шаманы или колдуны.
– Все-таки тоскуешь по семье, - голос шамана прервал ее раздумья.
Кажется, он таки заметил, как она подавила вздох раздражения. И счел, что рабыня пытается скрыть тоску. Накато не нашлась, что ответить.
Оно и неважно. Смешно представить – шаман возьмется вернуть блудную девицу под отчий кров в безвестную горскую деревушку!
И молчание – лучший ответ. Не нужно ничего говорить – рабыне положено молчать.
Кажется, она и так позволила себе нынче слишком много смелости. Накато слегка улыбнулась и в очередной раз провела кончиками пальцев по коже груди. Ей нравились эти прикосновения, а шаман пока что не пытался ее одернуть. Окутывали тепло и умиротворение, и хотелось, чтобы эти мгновения тянулись бесконечно.
*** ***
– Вот, выпей, - шаман протянул ей деревянную плошку.
– Что это? – Накато взяла, принюхалась к травяному настою.
– Я – шаман, - он не разозлился на вопрос – необычно для мужчин в этом кочевье. В любом кочевье. – Я не имею права иметь детей. Это – травы, которые не позволят плоду зародиться. Пей, - настойчиво повторил он. – Даже и не думай, - смолк, не договорив.
Только окинул ее мрачным взглядом. Даже и не думай поправить свое положение, родив ребенка шамана, - поняла она.
Да, шаманы порой заключали сделки с духами и давали разные обеты.
Оно и к лучшему. Накато отпила безвкусный тепловатый отвар. Да, так оно будет лучше ей. Она ведь – не просто рабыня в кочевье: она – игрушка колдуна. Ребенок ей ни к чему.
Вспомнилось с необычайной ясностью крохотное личико сына. Беззубая улыбка и блеск черных глаз. Черных, как у его отца. Или у нее.
Накато удивилась сама себе. Столько декад не вспоминала! Даже странно. Прислушалась к себе, невольно ожидая ощутить отголосок боли. Но душа молчала. Просто краткое воспоминание.
– Что это ты сникла? – проницательно осведомился шаман, когда она отставила плошку.
Накато моргнула. Нет, ничего дурного не станет, если она скажет правду.
– У меня был сын, - отозвалась после секундного раздумья.
– Вот как. И что же с ним случилось?
– Умер, - она опустила взгляд в землю.
– Как это произошло? – шаман присел напротив. – От чего?
– Он, - Накато запнулась, подбирая слова. – Он умер в младенчестве. Совсем малышом.
Ничего необычного. Дети часто умирают в младенчестве. Расспрашивать о подробностях шаман не стал – к чему? Да и из истории, что она до того сочинила про дом в горской деревне, следует – младенец у нее появился, пока жила с семьей. И уж, наверное, без мужа – раз отец после того продал ее.
– На все – воля богов, - проговорил шаман.
– На все – воля богов и духов, - она кивнула.
Да, на все воля богов и духов. Человек – слаб и слеп. Даже
– Ну, ступай, - сказал шаман, прерывая вялые размышления. – Довольно на сегодня.
Накато послушно поднялась, направилась к выходу. У полога обернулась, кинула на него мимолетный взгляд.
– Доброй ночи, господин, - прошелестела она, повинуясь невольному порыву.
И тут же выскользнула прочь. Не разозлила ли его ее дерзость? Рабыня не могла раскрывать рта без позволения. Но он пока не злился на нее. Да и вообще, он казался благодушным. А ей хотелось пожелать ему доброй ночи.
*** ***
– Эй! Стой, - тихий шипящий возглас.
Он вырвал грубо из задумчивого состояния. Накато, вздрогнув, застыла. Оглянулась. Тот самый воин, которого она несколько дней назад точно так же поджидала тайком. Чего это вдруг?
Он шагнул из густой тени ей навстречу. От пристального взгляда девушка поежилась.
– А ты, значит, от шамана? – в голосе парня звучало болезненное любопытство. – У него была, - губы покривила ухмылка.
– А тебе чего? – Накато отступила на шаг.
Удивительно – совсем недавно жила моментами, когда удавалось увидеть его. Ловила взгляд, жаждала, чтоб заговорил с нею или хотя бы ответил. Сейчас лицо его вызывало недоуменное равнодушие. А злой и в то же время сальный взгляд внушал оторопь. Что это – решил, что, раз она приходила к нему, значит, теперь – его собственность? И не может делать ничего без его позволения? Только он ее не покупал, он – не ее хозяин!
– Уйди! – выпалила девушка. – А нет – так хозяину расскажу. У шамана была – хозяин приказал! Уйди, - повторила она, шмыгнула торопливо мимо, ссутулившись.
Чуть не опрометью метнулась к шатру, где спала шхарт. Спиной ощущала недобрый взгляд. Чего-то теперь ждать?!
Давило смутное ощущение, что он теперь не отстанет.
Что он там ей говорил? Чтобы поглядела как следует на свою жуткую рожу. Что жалкой девице, тупой скотине, лишенной ума и забывшей помыться, не позволено даже глядеть в сторону сильного свободного воина. Что он ни за что не позарится на такую, когда есть рабыни много краше и моложе.
Так чего же его принесло вдруг к шатру шамана? Тем паче – с чего он вздумал попрекать ее? Ведь ее сюда привел Фарадж.
Следил он за нею, или случайно здесь очутился? С чего вообще следить за немытой девицей, у которой жуткая рожа?
Кстати, она и правда не мылась толком уже давно. И шаман не попенял ей на это. Ни словом не попрекнул. Безразлично ему, что ли?
Накато тенью скользнула под полог в духоту, наполненную запахом трав. Смутно слышала мерное сопение шхарт – та мирно спала. Хвала богам! Не хотелось сейчас суеты, назойливых расспросов, болтовни и беготни.