Собирай и властвуй

Андреев Андрей Анатольевич

Регана видела тревогу на лицах родителей и прислуги, слышала доносившиеся с улицы крики, но всё это таяло в ауре праздничного настроения, не доходя до сознания. Мать взяла за руку, охрана охватила кольцом, от обилия защитных чар воздух запел.

– Что происходит?
– Регана по-прежнему не понимала.
– Это такая игра?

– Всё будет хорошо, - начала было Зельда, но в следующий миг пресеклась, из горла вырвалась трель, как если бы там поселилась певчая птица.

Словно по сигналу, сами собой стали появляться ярко-зелёные колибри, похожие в своём обилии на полчища саранчи. Взрывались они тоже зелёным, и газ, что вырывался из маленьких тел, без труда преодолел возведённую охраной защиту. Регана сама не заметила,

как вдохнула, и пришла мелодия, и мир исчез. Наверное, в тот момент она тоже пела птицей, ибо, вернувшись в сознание, ощутила в горле сильную боль. Когда же поняла, что вокруг все мертвы - и няни, и охранники, и мать, и отец - боль стала чем-то большим, чем боль, а она из девочки стала взрослой.

Слева от комнаты наблюдения алхимическая лаборатория, с пробирками в держателях, колбами и ретортами, справа - эфирная, с клешнями в растворе мёртвой воды, плоскими зубами и нанизанными на металлическую нить колибри. Регана проходит в алхимическую, смотрит, какие результаты дала вода, взятая вчера из источника. Результаты не просто хорошие, а превосходные, с такими стоит попробовать изменить заклинание, наложенное на шлюз, и если уж теперь не получится, то не получится никогда.

[

Год

шестидесятый

]

Хитросплетения

Закатный океан, остров Ноос

[1]

Правило у Адаманта и Антрацита было простое: за исключением боевой формы друг на друга не походить, причём сами его придумали, без участия Реганы. Создала этих витаморфов она из кристальных морских ежей, добавив формы какаду и пушистика. Антрацит, катившийся впереди чёрным шаром, успел нацеплять колючек, был ужален осой и ошпарен кислотной лягушкой, но сменить форму означало бы покрыть себя пятном позора более чёрным, чем он сам.

– Гар-рпии!
– кричал Адамант откуда-то сверху, - гар-рпии!

Перелетев на другое дерево белым всполохом, он замолчал, что было предупреждением, и Регана остановилась. Вскинула руку, коснулась браслета, почувствовала: живодрев. Сразу поняла, обойти не получится: слишком старый, слишком опасный, слишком широко расставил сети. Щёлкая трещоткой, Адамант слетел вниз, белоснежный какаду исчез в оранжевой вспышке, из неё выкатился кристальный ёж, на прозрачных иглах потрескивают белые искры. Через мгновение преобразился и Антрацит: те же иглы длиной в руку Реганы, то же потрескивание, только кристалл угольно-чёрный. Адаманта она сотворила как усилитель - все десять карат, Антрацита как уничтожитель чар, на случай столкновения с более сильным магом.

– Не стоило тебе меня трогать, - говорит Регана, когда живодрев появляется, - не стоило...

На физическом плане он сплошь чёрный - и колья кроны, и крючья корней, и раздутая утроба ствола - будто дыра в ткани мира. Астральное зрение даёт более интересный вид: обилие нитей света, в основном зелёных и голубых, стремящихся одурманить и усыпить, опутать и притянуть жертву. Регана касается элариевой накладки на левом предплечье, с пальцев срывается шарик огня, проходит над иглами Адаманта, становится огненной сферой. Алое вонзается в чёрное, разливается, но кора у живодрева крепкая, выдержала бы и жидкое пламя. Будь у Реганы в наличии лишь стихийное волшебство, пришлось бы попотеть, но в том-то и дело, что сфера огня не удар, а только подготовка к удару.

– Волчица, - выкрикивает она, - бей!

Появляется стальная бабочка, взмахивает мерно крыльями. Волчица - ещё один витаморф, гордость Реганы. Сотворила её из стилета трёхгранных, найденного пять лет назад, несколько месяцев чары плела, пока металл не ожил. Голубой свет охватывает бабочку, преобразует, через мгновение к живодреву несётся стилет, охваченный голубым ореолом. Волчица входит в огонь, входит в кору, входит в астральное тело выродка.

Живодрев ревёт, пронзённый болью, но боль для него лишь начинается: от ореола Волчицы вспыхивают астральные нити, голубое пламя бежит по ним к средоточию, к астральным узлам.

– Вот и всё, - говорит Регана, когда живодрев сгорает.
– Адамант и Антрацит, проследите, чтобы не начался пожар.

Дальнейший путь прошёл без происшествий, уже через час были у хитиновой стены в человеческий рост, окружавшей Жемчужину. Взглянув на это образование с достаточной высоты, простой человек ничего бы не понял, маг же рисковал лишиться чувств. От изумления. Ибо в оправу хитиновых стен была заключена животная клетка, увеличенная до размеров небольшого посёлка. Кисель цитоплазмы расходился своеобразными улочками, эндоплазматическая сеть петляла подобием запутанного переулка, округлыми домиками громоздились рибосомы, и так далее, и так далее. А в центре, ратушей за камнем стен, окружённое слоями прочных мембран ядро, узел и на астральном плане, и на физическом. И клетка эта жила: выделяла и поглощала, бурлила при пиковых выбросах и словно бы засыпала во время лазурных ливней, разве что к делению не стремилась. Впрочем, возможно, просто время ещё не пришло. В том, что вырастили Жемчужину не саламандры, Регана была уверена, оставались чёрные цверги, но то лишь гипотеза, ибо знаний об астральной магии цвергов, тем более чёрных, ничтожно мало. Сама изучать Жемчужину и не пыталась - какое уж там, когда все силы уходят на защиту от астральных возмущений!
– но щедро пользовалась знаниями, оставшимися в Астрале от саламандр. Пусть сохранились лишь фрагментарно, Регане было достаточно. Клетка представляла собой настраиваемый лабиринт, вот что самое главное, с ней становилась доступной телепортация.

В толще хитиновых стен по всему периметру устроены комнаты контроля, укреплены кристаллическими плитами. Одну из таких комнат Регана превратила в телепортационную камеру, куда и поднимается, Волчица порхает следом, Адаманту и Антрациту наказано ждать внизу. Поперечная перегородка делит камеру на две части: в первой от входа склад и приёмный диск, во второй в ряд инъекционные коробы. Регана переходит в Астрал, смотрит узоры: свой, лабиринта и, самое главное, некроманта Самшита, которого предстоит перенести.

– Так, понятно, - говорит, вернувшись, Волчице, - слизняки, муравьи-крючники, белый коралл.

Берёт на складе банки с необходимым, проходит через арку к коробам, три раскрывает. В один вытрясает слизней размером с ладонь, в другой муравьёв с красиво скульптированным телом, в третий отсыпает белого порошка. Перевод рычага отправляет содержимое коробов, сшитых из хитиновых пластин, в клетку, реакция начинается незамедлительно. Регана так до сих пор и не разобралась: то ли дело в некоем усилителе, установленном саламандрами, то ли в метаболизме Жемчужины, когда воздействие оказывает и крупица, а узор меняется от края до края в несколько мгновений. Впрочем, интерес праздный, на скорость и безопасность телепортации эти вещи не влияют.

– Готов?
– спрашивает у Самшита в Эфире, где тот не старик, а шестирукий гигант.

– Бери в коготки, крылатая, - следует ответ, - неси через океан.

Перенести через Астрал из одной точки Эфира в другую проще простого, с Сущим сложнее, ибо конечный мир. Необходимо промежуточное звено, астрально-физический мост, и выход был найден: узор лабиринта. Основы лабиринтостроения, как и людской витамагии в целом, заложил великий Преор - не только волшебник, но и борец за свободу волшебства. Знал бы он, что теперь есть стандарт - маналит и эларий, теперь есть учёт, лабиринты вне описи подлежат уничтожению, как и маги, их создавшие. Наверное, когда-нибудь доберутся и до Жемчужины, но не скоро, ибо очень уж не похожа на стандартный лабиринт, совсем другой отпечаток в Астрале. По крайней мере, новая хозяйка острова Ноос на это надеялась.