Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения

Чиннов Игорь Владимирович

* * *

Сердце почти размагничено,Милый магнит!Только покой безразличияТихо манит.Что-то в машине развинчено,Печальный вид.Моной леонардодавинчиевойСудьба глядит.Зачем так смотришь загадочно?Смерть у дверей?Уже ремень передаточныйСлабей, слабей.Сердце — с ним прожил всю жизнь я.Оно — еще поживет?У этого старого дизеляНеровный ход.Одни сожаления поздние,И нет запасных

частей.…Стань поэзией, злая коррозияЖизни моей!

* * *

Оранжевато-розоваю-серый крайБольшого неба стал желтее.Причуда бога-чародея,Сиянье нежное, заманивай, играй!Сигналы огненные из страны чудесИнопланетные приветы –Какие верные приметы!Не очень верные, но все равно: с небес.Вернее — знак, что вечер начинается,Что в поле холодно и голо,Что солнечного ореолаНам видеть до утра не полагается,Что море тускловато, не серебряно,Сиреневато, темно-серо,Холодное, точно пещера,В которой солнце мертвое затеряно.И сумерки прелюдию забвенияИграют медленно и вяло.И нам из зрительного залаУже пора — в другие измерения.

* * *

Ты был жив недавно. Тяжело болел.Пишет брат: в кругу семьи.Утром, около семи.(Начали снежинки снова свой балет.)Неразборчив почерк, серое письмо.И неясные слова(И опавшая листва)Мерзнут на дороге: холодно зимой.Свет над парком бледен, бледно-желтоват.И коричневы дубы.И, как вестники судьбы,Грозно-бронзовые всадники стоят.Ты был жив, и небо — было голубым.И кормили голубейСтарики, и был слабейВ желтенькой аллее серо-сизый дым.А письмо, как птица: вот, летит в бассейн,В воду черную само.С черной кромкой то письмо,Скучный вестник смерти в скучной жизни сей.

* * *

Не душа, а легкий пар,Говорят, у кошки нежной.Паром полон самовар:Чай душистый, жар душевный.Ты не оборотень, нет,Черный кот розовоносый?Хоп, прыжок — и ваших нет:Аль-Рашид сидит полночный.Попрыгун ты, друг Гарун,Что с тобой, халифом, делать?Что мне даришь – изумруд?Только череп, только челюсть?!Ты бы лучше мне принесЛуч от лампы Аладдина.Полно, призраки! От васХолодище, холодина.

* * *

И в мои лета, смерть без ответа.

Карион Истомин

Милый друг, спасибо за молчание:Сладко кушать тишину.В нереальной, неземной компанииЯ от шума отдохну.Я постиг особенное зодчество:Лунный выстрою дворец,Чтобы мир благого одиночестваМне открылся, наконец.Будут тени, в бархаты одетые,В узких лодках проплывать,Будто серебристыми стилетамиРезать меркнущую гладь.И на бледные немые тени яВ той Венеции — другой —В голубом четвертом измеренииПогляжу, мой дорогой.

* * *

A renaitre, portant mon reve en diademe,

Au ciel anterieur ou fleurit la beaute!

StephaneMallarme

Возродиться,

мечту вознеся, как венец,

В небесах неземных, где цветет Красота!

Стефан Малларме

Если бы мне глоток того эликсира,Который дарует людям вечное счастье!Улыбнись, Фортуна, пленяй, Пленира,Прилети, как нежная птица-лира,Заблистай опереньем, скажи: здрасте!Я бы, наверное, растерялся совершенно,После эликсира все бы кружилось,И я бы испугался сладкого пленаИ не знал, что сказать, и она бы спросила:— Чего же ты смотришь, скажи на милость?

* * *

Spielen

denn meine Sinne noch zu sehr mit Licht?

Rainer Maria Rilke

…Играют чувства

мои по-прежнему чрезмерно светом?

Райнер Мария Рильке

К вечеру стало нежнее, весеннее,Свет в облаках заблестел серебристее.Кажется, свет означал всепрощение,Был обещанием райской амнистииВсем осужденным, всем заключенным.Птицы в просвеченном небе летали, иСердце решило, что свет предвечерний —Вроде предсмертной реабилитации– Да, не посмертной, лучше предсмертной —Всех осужденных, всех обреченных.

* * *

Улыбнись, царевна Несмеяна,Несмеяночка, молчаночка, тишинка!О, морозинка, малиновка, малинка,Kaк березка из тумана!Дайся в руки мне, царевна Лебедь,Ты жемчужинка, изюминка, снежинка,Ты летучая, прозрачная пылинка,Звездочка в осеннем небе!Подлети, царевна Недотрога,Дайся в руки, тучка, льдинка,Светлая бессмертника, раинка,Поиграй со мной немного!

* * *

А умрем – заживем на поверхности солнца,Два сияющих протуберанца.(Наши души там будут, как два иностранца,Два неопытных переселенца.)Спросит огненный дух: «Как по-беженскивремя?Как по-божески Божие имя?»(Завывать и плясать будет бурное пламя,Будто дикое, страшное племя.)Ну, а ты говоришь: «Где лучи слишком ярки,Там играть можно только в жмурки.Наши души поедут на сивке-буркеИ растают, смешные Снегурки!»

* * *

Перед тем, как замолчать,

Надо же поговорить.

Георгий Иванов

Я говорил о радостном и грустномВ пещере — сталагмитам и моллюскам.Нетопыри прислушивались вялоВ холодной ночи зрительного зала.Но проплывал огромный черный лебедьСквозь темный шорох, сквозь неясный лепет,Огромные бессмертники сухиеШуршали о бессмертной Мусикии –Но синие большие асфоделиПод синим снегом зябко холодели,И черный парус падал, цепенея,Как тень от арфы мертвого Орфея.