Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон
Шрифт:
— Подойди сюда! — приказал Николай. — Кто ты? Почему здесь?
— Особого корпуса жандармов унтер-офицер Самопалов, ваше величество! — рявкнул унтер, вытянувшись перед царем и сделав рябую физиономию каменной. — Охраняю место, будучи на посту!
— Только не кричи так! Ты говори тихо, там государыня играет! — Николай помолчал. — Значит, меня охраняешь, Самопалов?
— Так точно, вашу священную особу.
— От кого же ты меня охраняешь? — последовал вялый вопрос.
— От верноподданных,
— Ступай! — резко сказал Николай. — И, пожалуйста, не попадайтесь вы мне больше на глаза. Все вы! Где-нибудь там, подальше, чтобы я вас не видел!
— Слушаюсь, ваше величество! — забывшись, гаркнул Самопалов и скрылся.
Музыка окончилась.
Николай вспомнил, что министр юстиции ждет его, тяжело поднялся и через террасу ушел домой.
— Ну, какие же вести принесли вы об этих заговорщиках? — спросил Николай Муравьева. — Я читал вчера департаментский доклад и был возмущен.
— Пока существуют правительства, ваше величество, до тех пор будут существовать и антиправительственные партии. Этим я лишь хочу отметить злую закономерность сего прискорбного явления.
Одутловатая физиономия министра казалась намазанной салом; сало поблескивало между реденькими волосинками на верхней губе и между еще более редкими на подбородке. Держался он независимо, не раболепствуя, даже с некоторым превосходством, потому что слыл в сферах незаменимым знатоком по части наивыгоднейшего в каждом отдельном случае толкования законов империи.
— Скажите, как называлась эта партия? В докладе я что-то не уловил, он так бездарно составлен!
— И не могли, ваше величество. Только последние аресты выяснили все. Они называют себя «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса».
— Ах, вот как! Очень любопытно! Вы слышите, Аликс? За освобождение рабочего класса?.. Гм…
Аликс не подняла глаз от книги.
— Ну и что же? Все они, конечно, с револьверами, анархисты, конечно, а?
— Нет, ваше величество, они называют себя, как вы, вероятно, уже читали в докладе, социал-демократами.
Аликс встрепенулась при этих словах.
— Социал-демократы? — с изменившимся лицом переспросила она. — Как? И здесь есть социал-демократы? — Было ясно, что ей стало страшно.
— Так точно, — делая поклон в сторону Аликс, ответил министр. — Завелись и у нас. Германский продукт, — с откровенной ненавистью прибавил он.
Министр не любил императрицу и называл ее в семейном кругу гессенской выскочкой, гордячкой и фурией.
— Как же так? — с волнением переспросила Аликс. — Князь Бисмарк называл их самыми опасными людьми! Он предостерегал от них германского императора! Оказывается, они и здесь есть? — Она недоуменно смотрела на мужа.
—
— Пожалуй, они пострашнее бомбистов, ваше величество. Они сторонники преобразования общества на основе социалистических отношений, посредством революции, — холодно излагал министр суть дела. — Они проповедуют, что управлять государством должны те, кто трудится.
— А я? — рассердился Николай. — Разве я не тружусь?
— Они за счастье, гм, всех трудящихся людей, — торопясь все высказать, ответил министр. — Рабочих и мужиков.
Николай пожал плечами.
— Ну, хорошо. А что же они делают? — спросил он, пройдясь из угла в угол.
— Они, ваше величество, беседуют с рабочими и мужиками.
— О чем же?
— О всеобщем счастье в духе социализма…
— Ну и что же еще.? Вы как-то неясно говорите!
— …восстают против притеснений, чинимых хозяевами, и пропагандируют переход власти в руки рабочих.
— Ах, даже так! А царствующий дом?
— Они отрицают царствующие дома, ваше величество.
— Они, что же, убить нас хотят, как моего великого деда? Или как?
— Об этом у них ничего не написано. Вообще они отрицают террор против отдельных личностей. Но они также отрицают и самодержавие.
— И чтобы властвовали мужики и рабочие? — Николай глуховато рассмеялся. — Но что же они в том понимают? Вот у меня был сегодня один мужик. Сер, туп, говорил бог знает что! Рабочие и мужики… Эти социалисты Они их подстрекают на бунт, что ли? Говорите же!
— Да, ваше величество, они подстрекают их на бунт, — сдерживая раздражение, ответил министр.
— И много их у нас… этих… подстрекателей?
— Я думаю, во всей России человек… пятьсот, пожалуй.
Николай весело смеялся, а министр стоял, наклонив голову, чтобы не выдать обуревавших его чувств: при всей преданности идее самодержавия господин министр юстиции полагал, что этот самодержец совершенно непригоден к царствованию в такое смутное время.
Вволю посмеявшись, Николай сказал:
— И эти пятьсот человек выступают против всего государства? Против меня? Против всей армии, против полиции? Но кто же они такие, эти самонадеянные люди?
— Рабочие, ваше величество, из мужиков есть, ну, интеллигенты, конечно… И студенты. Этим тут раздолье…
— Ах, опять студенты? Они тоже против царствующего дома, эти молокососы?
— Да, ваше величество.
— И что же? Что они уже сделали? В чем состоит их деятельность?
— Означенный «Союз борьбы», ваше величество, по сей день выпустил несколько десятков прокламаций.