Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность
Шрифт:
И все затихло.
Сергей Иванович стоял, освещенный факелами, видный всем. Было так тихо, что слышался треск горящей в факелах пакли.
Вдруг за деревянным забором, отделявшим территорию стройки от железнодорожной линии, раздался взрыв и, словно из-под земли, вырвалось пламя.
— Новый состав горит! — кричал кто-то.
— Поджог!
— Товарищи, спасай вагоны!
— Там цистерны с бензином!
Сергей Иванович почувствовал, как огромнейшая сила приподняла
— Товарищи! — закричал он, подняв руку. — Слушайте меня. Замолчать всем! Погибнем, если не опомнитесь!
Люди, услышав этот повелительный голос, замолчали. Людское месиво колыхалось из стороны в сторону, колыхание сопровождалось шорохом, похожим на шум прибоя. Дыхание тысяч людей, поднимаясь, окрашивалось пламенем факелов и отсветом близкого пожара.
— Немедленно вызвать пожарную команду!
— Вызвана! — ответили Сергею Ивановичу!
— Мужчины, ломайте забор! Карнаухов — за мной! Женщинам стоять здесь. Факелов не тушить! — Сергей Иванович быстро пошел к выходу.
Горел средний вагон в составе, — подарок губкому. Около состава уже работали пожарные. Люди оттаскивали от горящего состава шпалы, разный деревянный сор, бочки.
Струи воды, шипя, врезались в пламя; слышался визг железа, отдираемого от дерева, стук топоров. Тяжело дыша, Сергей Иванович бросился к составу цистерн с бензином, только что прибывшему на станцию.
— Где паровоз?! — закричал Сторожев. — Иван, беги в депо. Паровоз приволоки хоть на себе! Товарищи, сюда, ко мне!
Рабочие подбежали к Сергею Ивановичу. Раздалась его короткая, резкая команда.
Каждый занялся делом.
Через минуту к цистернам подвели шланги, и пожарные начали окатывать состав водой.
Гремели разъединяемые сцепки — рабочие отцепляли цистерны и, наваливаясь на них тяжестью своих тел, толкали подальше от пожара.
Кругом летели искры, куски горящего дерева, железо с воем устремлялось вверх и падало, обжигая и раня людей.
Сергей Иванович в дымящейся тужурке подставил себя под струю воды, обожженная рука сразу заныла. Сторожев застонал, но тут послышался грохот паровоза, и он, забыв о боли, побежал к головной цистерне.
Около нее суетилось множество людей. Вода била по железу, шипела, пенилась.
— Прицепляй паровоз! — приказал Сторожев. — Живо!
Паровоз звякнул буферами и остановился. Из будки машиниста выскочил Карнаухов. Увидев обожженного Сергея Ивановича, он подскочил к нему.
— Здорово обжегся?
— Здорово!
Паровоз, рявкнув, тронулся с места. Цистерны были спасены.
Пожар через несколько минут ликвидировали —
Сергей Иванович поговорил о чем-то с Алексеем Силычем, который командовал около состава, и направился на территорию завода. Демонстранты были на месте — никто не ушел, все ждали конца митинга, все знали, что закладка должна состояться.
Когда Сергей Иванович взошел на трибуну и снова поднял кирпич, люди запели «Интернационал».
Сергей Иванович снял шапку. Трубы оркестров подхватили гимн. Люди пели, освещенные колеблющимся желтоватым светом; лица их были суровы — песня звучала как клятва.
Когда все смолкло, Сергей Иванович сказал:
— Никто нам не помешает, ничья подлая рука не остановит нашу решимость строить жизнь по Ленину…
И ближние ряды демонстрантов услышали чавканье цемента — кирпич был положен на место.
Оркестры заиграли туш, загремело «ура».
Оно катилось по территории завода, замирало и снова катилось через площадь.
На территории завода, когда ее покинули демонстранты, остались Сергей Иванович, председатель городского Совета и еще несколько человек.
— И в городе света нет? — спросил Сергей Иванович. — Странно! Товарищи инженеры, что вы об этом скажете? Две машины в одну и ту же секунду выбыли из строя.
— Ничего не понимаю, — ответил небритый, мрачный человек в фуражке инженера. — Черт его знает, в чем дело. Нелепая история. Дня на четыре канитель.
К группе разговаривающих подошел Антон Антонович.
— Товарищ Сторожев, — сказал Антон Антонович, — это на вредительство похоже.
— Ну, ну, только не перегибать палку, — сказал Сергей Иванович. — Так вы говорите, — снова обратился он к небритому инженеру, — раньше как через четыре дня ничего нельзя сделать?
— Так точно! — по-военному ответил небритый.
— Это невозможно! — сказал Сергей Иванович. — Это немыслимо! А если дать на площадку ток с других машин?
— Останутся без тока торфоразработки и город. И «Светлотруд» придется остановить. Нет, раньше четырех дней не исправить.
— Что он говорит? — спросил Антон Антонович. — Это про какие такие четыре дня?
— Вот товарищ утверждает, что машины можно пустить только через четыре дня. Четыре дня депо будет стоять. И на этой территории — кончай работу.
— А не много ли? — спросил Антон Антонович. — Что так густо — четыре дня?
Инженер насмешливо улыбнулся.
— Если вы можете раньше сделать — в добрый час.
— И сделаем! — закричал Антон Антонович. — Подумаешь! Семен!