Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый
Шрифт:
Красногвардейцы с хохотом выстроились перед Степкой, держа в руках ложки.
— Р-раз! — подсчитывал утиный нос.
— Приучайся буржуев видеть!
— Д-два!
— Обучайся дисциплине!
— Три!
— Глаза протри!
— Четыре!
— Держи ее в блезире!
— Пять!
— Будь бойцом на ять!
Послышался резкий окрик Акулова:
— Почему галдеж?
— Степку стратегии учим.
— Прекратить.
Красногвардейцы нехотя выпустили Степку из
— Сволочи!
— Ничего. Для полировки крови полезно.
Подошли военрук и Гусев.
— Ну-ка, кто-нибудь двое. За пастухом. Винтовки оставить.
Утиный нос выступил вперед.
— Один приведу.
— Ну, сыпь.
Глава XXVII
— Вот он — герой какой, — указал утиный нос на перепуганного пастуха и встал в сторону.
— Из какой деревни? — спросил военрук.
Рябой, широкоплечий пастух торопливо перекинул кнут с правого плеча на левое.
— Мулинские мы, — шмыгнул он носом. — Пастух. Общественный пастух.
— Та-ак… Кто у вас в деревне?
Пастух замялся, настороженно оглядел нас всех.
— Ну?
— Не знаю этого… Неграмотные мы…
— Красного от белого не отличаешь?
— Это нам ни к чему… Мы не вмешиваемся…
— Значит, никого нет в деревне?
— Зачем никого? Мужики есть… Бабы… Все дома…
— А солдаты?
— И солдаты дома…
— Какие солдаты?
— Не знаю этого…
— Как же ты не знаешь?
— Не знаю, — потупился пастух. Подняв голову, он взглянул на нас и придурковато засмеялся: — Как мне знать?.. То же вот и вы… Солдаты и солдаты, а какие вы, докладаете мне рази?
Военрук пристально посмотрел на пастуха и сказал:
— Если тебе интересно: красногвардейцы мы.
Под ресницами пастуха метнулось что-то неуловимое, но тотчас глаза потухли и рябое лицо одеревенело.
— Неграмотные мы!.. — уныло повторил пастух.
— Да сам-то ты за кого? За помещика или за Советы?
— Се равно мине… Мы в общественных пастухах ходим. Не занимаемся таким делом.
— Ну, а ты кого бы хотел?
— Мине, чтобы общественным пастухом быть. Мине се равно.
— Значит, и царь для тебя гож?
— Мине се равно.
— И советская власть все равно?
— Неграмотные мы…
— А как ты Ленина признаешь?
— Неграмотные мы…
— Значит, за помещика идешь?
— Мине се равно.
Кочегар вышел из рядов. Положив тяжелую руку на плечо пастуха, он сказал, щуря глаза:
— Ты хреновину не пори! Свои здесь. Если не веришь, что красные, — так на, гляди.
Кочегар вытащил членскую карточку и сунул ее под нос пастуха.
— Видишь?
—
— Ян, — крикнул кочегар, — дай свою! Волков! Евдоха! Тащи свои билеты!
Недоумевая, мы достали партийные билеты.
— Смотри! — сказал кочегар.
Пастух вытянул шею. Его глаза впились в куски белого картона.
— Ну?
— Красные вы!? — полувопросительно сказал пастух. Затем, взглянув на наши красные банты и ленты, крякнул: — Товарищи, значит?..
— А что? — протянул корявые руки кочегар. — Разве похоже на белоручку?
— А кто ж из вас товарищ командир? — осторожно спросил пастух.
— Я, — сказал Акулов.
Пастух задумался, потом, как бы решившись, тяжело вздохнул.
— Ну, ну?
— Ваши у нас в деревне!
— Какие наши?
— Офицеры!
— Да ты что, одурел?.. Ты сам-то кто будешь?
— За офицеров я! — твердо сказал пастух.
Из рядов выскочил Утиный нос и шмякнул пастуха по носу.
— Э, гад… Помещика хочешь?
Пастух отскочил в сторону. Вытирая окровавленный рот рукавом, он сказал тихо:
— Черт вас поймет! Если вы красные, так я ведь за красных.
— Грамотный?
— Грамотный!
— Чего ж ты дурака валяешь?
Вытирая окровавленный рот, пастух угрюмо сказал:
— Пойми вас.
— Да мы красные, дубина! — захрипел Акулов.
— Ну… Красные… И я красный… Офицерня в нашей деревне.
— Что ж ты прикидываешься, сукин сын?
Пастух нахмурил брови:
— Тут прикинешься, пожалуй. Намедни один высунулся итого… Покойничек теперь…
— Да ведь показываем партийные билеты.
— Билеты теперь каждый может настряпать. А ты бы, — обратился пастух к Утиному носу, — полегче мог… Тоже… Я ведь и обратно могу при случае…
Сплюнув кровь, пастух надвинул обеими руками рваную фуражку глубоко на голову:
— Неграмотными прикидываемся… А с неграмотного чего спросишь… Трудно стало жить.
— Ты, может, и красным теперь прикидываешься?
— Не, — мотнул головой пастух, — на чистую говорю. Главное — непонятно мине, как вы сюда попали. Тут же четыре дня чехи орудуют. Ваши-то давно отступили.
— Много отступало?
— Три цельных полка.
— Три отряда?
— Не… Три полка!
— Какие ж это полки?.. Отряды?
— Красные полки. С комиссарами и флаг красный.
— С комиссарами?
— А как же!
— Не путаешь случаем?
— Не… Знаю до точности. Вот вчера действительно… Вчера отряд прошел… Так отряд и назывался. Блюхер командир.
— Какой такой? Из немцев, что ли?
— Он-то? Унтер-офицер царской армии.
— Ты-то откуда знаешь?
— Знаю.