Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый
Шрифт:
Впереди — вдалеке от партии — шагом едут два всадника-офицера, курящие сигареты и хмурящие полусонные лица, сладко зевая при этом. В конце концов один из них пробормотал:
— Спать хочется, черт возьми!
— Ну, до Вакарештов про сон и думать нечего… А жаль, жаль…
До леса оставалось не более ста шагов. Один из офицеров начал насвистывать какую-то веселую песенку, равнодушно поглядывая вокруг и подтягивая поводья.
Если бы офицер смотрел внимательнее, то он заметил бы несколько пар глаз, что смотрели на него из кустов орешника,
Загареску стискивал до пота новенький карабин и разъяренно шептал:
— Свисти, свисти, курвин сын — насвистывай, собака! Сейчас мы тебе свистнем, сука ты бухарестская. Подъезжай, подъезжай ближе — ну, ну!
Офицеры въехали в лес. Один из них предложил второму зажечь сигарету.
— Закуривай…
— Вряд ли ты закуришь, домнуле… — насмешливо раздался чей-то хриплый голос из кустов.
Оба офицера быстро повернули головы.
— Эй, кто там?
— Мы…
Из кустов на дорогу выпрыгнул Загареску и, направив карабин на офицеров, сказал спокойно:
— Мик сус [61] …
Офицеры быстро схватились за кобуры.
И вдруг кусты ожили. На дорогу выбежали вооруженные люди, часть которых была одета в форму румынских солдат, часть — в изрядно потрепанной крестьянской одежде. Со всех сторон загремело:
— Стой!
— Слезай!
К всадникам одним прыжком подскочил огромный Кодрияну, схватил их могучими руками за пояса и, сорвав с седел, бросил военных на землю. Офицеров вмиг обезоружили, скрутили им руки за спиной и потащили за ноги в кусты. Молодой Олтяну, вытаскивая саблю и присаживаясь возле связанных, перепуганных до смерти офицеров, произнес:
61
Мик сус — руки вверх.
— Будете орать, глотки перережем!
Загареску крикнул:
— Эй, прячься!
Повстанцы нырнули обратно в кусты. Дорога вновь лежала пустая, такая же, как была за несколько минут назад до этого события.
Со стороны опушки зазвенели подковы лошадей, донеслись резкие возгласы и свист нагаек. Чей-то голос давал распоряжения:
— Кто вздумает убегать в лес, стрелять, как собак!
Загареску толкнул соседа локтем в бок:
— Слышишь?
— Да.
Партия арестованных подошла туда, где за кустами лежали повстанцы.
— Быстрее там, под-хо-оди-и… Подхо-о-о!..
Плутоньер вскинул руки и, обливаясь кровью, свалился с коня на землю. Из кустов затарахтели выстрелы. Голос Степана загремел:
— Вперед!..
Партизаны бросились на дорогу.
— Стой… Сто-о-ой!
— Мик сус!
Несколько жандармов бросились вперед, сжимая бока коней шпорами и размахивая нагайками. Но напрасно — не успели они проехать и сотню саженей, как попали под сабли конницы, поставленной в глубине опушки на случай
Жандармы, оставшиеся в живых, были немедленно обезоружены и согнаны в одну кучу. Но вот кто-то в лесу резко свистнул.
— Что там?
— Пехота!
К Степану подлетел всадник:
— Пехота идет, Македон!
— Много?
— Ой, много — больше двух сотен.
— Далеко?
— Версты две отсюда.
— Ну, еще успеем, черт побери… Загареску!
— Здесь!..
— Затащить убитых в кусты, немедленно! Где кровь на дороге — затоптать в песок. Только быстро — пехота идет.
Загареску прищурился:
— А с пехотой…
— Э-э-э… Даже и не думай. Ну, быстрее, Загареску.
Загареску немедленно принялся распоряжаться — кому вести жандармов в Кодры с Улариотом. Сюда пошли три десятка повстанцев.
— Если кто-то из жандармов вздумает убегать — убить всех… Конница идет в ста шагах от жандармов… Эй, Олтяну!
— Здесь!
— Ты с Орданеску ведите офицеров в Кодры… Попеску!
— Я!
— Сколько лошадей?
— Двадцать восемь жандармских и две офицерские… Некоторые привязаны, а часть отдана тем, у кого не было коня.
— Гони в Кодры!
— Нельзя, Степан…
— Почему?
— Людей нет. Видишь, пять человек осталось.
Действительно, у Македона осталось всего пятеро из тех, что вместе с Загареску стаскивали трупы в кусты — все остальные по распоряжению Степана и Загареску ушли в лес. Степан вскочил на коня, подъехав к партии арестованных, которые со стороны следили за тем, чем занимались повстанцы. Смотрели с большим интересом.
— Бунэ… люди, минут через пятнадцать здесь будут румынские солдаты… Разговаривать некогда…
Он быстро рассказал им, за что сражается отряд под его руководством. Почему они восстали против румынской власти. Предложил кратко — или домой, или в тюрьму. Их дело — пусть быстрее думают и решают.
Арестованные зашевелились. Чей-то голос крикнул из группы:
— Слово… Ты говоришь, некогда… Бунэ… Нам тоже некогда — мы пойдем с тобой, а потом посмотрим, что делать, — веди нас!
Арестованные согласились. Послышались голоса:
— Правильно.
— В тюрьме посидеть всегда успеем!
— Правильно… Только половина из нас связана.
— Бунэ, — улыбнулся Степан и удовлетворенно кивнул головой. — А теперь слушай! Кто не связан — на коней и айда. Связанным придется пару верст бежать так, а там развяжем. Ну, теперь быстрее, быстрее, люди!
— Часовых снимать?
— Снимай!
Загареску сунул в рот два пальца и пронзительно, протяжно свистнул.
…Через полчаса в Тимишоарский лес вошел румынский пеший полк, который был направлен в район Плотерешт на поимку повстанческого отряда. Семьсот глоток тянули унылую румынскую песню, не подозревая, насколько близко от них находятся те, для кого звенят патроны в их патронташах.