Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый
Шрифт:
Он заявил, что нельзя больше допускать, чтобы предводитель повстанцев гулял на свободе. А гуляет он из-за того, что его поддерживает крестьянство. Вот генерал и выработал следующий план борьбы: пусть погромче заговорят пушки. Полностью уничтожить несколько сел — вот и будет первый шаг в борьбе. А то действительно, что может сказать Европа о государстве, которое не способно самостоятельно уничтожить повстанцев. Генерал сказал об этом, когда кто-то предложил попросить помощи у Франции или Англии.
Стройный, тщедушный
— Вы хотите что-то предложить, господин локотенент?..
— Да, да. Но как-то… трудно выразить.
— О, прошу, прошу, говорите прямо.
— Дело в том, господа, что у меня тут есть двое преступников-мошенников.
Собрание удивилось: к чему тут мошенники?
— Да, да, господа, двое мошенников, которые за соответствующую плату проберутся в банду Македона и… Вы, безусловно, понимаете. Не знаю, как вы к этому отнесетесь, но мне кажется…
— Прекрасно, — проговорил генерал, — прекрасный план. Вас, локотенент, я буду иметь в виду.
Локотенент заискивающе поклонился.
Тут же все было оговорено и план приняли единогласно. Двое этих патриотов, о которых говорил локотенент, должны выполнить свое задание, приступив к нему немедленно.
Поэтому вечером двое «патриотов», от которых на две сажени разило спиртом, два уголовных преступника — Гердяй и Овереску — получили из кассы сигуранцы пять тысяч лей авансом.
А красивый локотенент писал сообщение:
Инструктаж проведен. На операцию выдано пятнадцать тысяч лей.
Потом, немного подумав, взял новый бланк.
Сообщаю, что лица, посланные на секретную операцию в район Плотерешт, мною проинструктированы. На операцию выдано двадцать пять тысяч лей.
Подписался с большим удовольствием и, захрустев новенькими леями, довольно прищурился.
Вставай, проклятьем заклейменный
Степан готовился к решительному бою.
Оставив тактику неожиданных набегов, повстанцы занялись в селах активной агитацией, призывая к всеобщему восстанию. Огромное количество политической литературы, которую ежедневно привозили из города партийные курьеры, было отправлено по селам с призывом к оружию. Победные схватки с румынскими частями убеждали и давали уверенность в победе!
Наступили в Бессарабии странные, пахнущие порохом дни, призывавшие к бою и освобождению. Зашумели, заволновались села, выплеснули молодежь из-под соломенных крыш, и покатилась по глухим хуторам, по лесам и балкам оборванная, обшарпанная голота, вооруженная ружьями и ненавистью к господам.
Расстрелянные дни, разорванные взрывами пушек неслись на села, подхватывали сотни плугурулов и влекли их сюда, в рыжие степи, в тихие
Сигуранце нелегко было найти Степана. Зато другие, те, кто пылал ненавистью к боярам, находили Степана очень быстро. Плугурульской бедноте адрес повстанцев была известен точно так же, как сигуранце известны адреса предателей, которые согласны за небольшую плату предать даже своих отцов и матерей. К Степану лились все новые потоки, пополняя его отряды новыми и новыми воинами.
Однажды вечером из Кишинева в отряд прибыл рабочий Галипан. Он долго советовался с Македоном.
— Дела у нас обстоят так, — сказал Галипан, — как только мы узнаем о начале выступления, сразу же поднимаем в городе бучу. Да, могу тебя порадовать — на случай выступления мы сформировали рабочие дружины и даже подготовили план. Немедленно на телеграф, на станцию, на телефоны и все остальное, а напротив казарм — пулеметы. Заварим такую кашу, что боярам на весь век достанется… А на той неделе одному офицеру из жандармов прокламацию на спину наклеили. Смеху было. Ну, как у тебя, друг мой, готово или нет?
— Да вот понемногу готовимся…
— А как с выступлением?
— Да нам-то что, мы все готовы.
— Так вот вы нажимайте тут — пусть войска перебрасывают сюда, а мы их там… Они назад, а у нас уже выбраны Советы — пожалуйста, милости просим… Они сюда, вы их в гриву, они в город, мы их в хвост. Вот видишь, как хорошо получается.
Степан улыбнулся:
— Твоими бы устами да мед пить.
Галипан тревожно спросил:
— А что… разве у вас что-то не в порядке?
Степан встал и, хлопнув Галипана по плечу, весело произнес:
— Все в порядке, дружище… Все в порядке. Ну, а в городе скажешь… скажешь…
— Что?
— Скажешь — пусть ждут, когда мы подадим знак. Когда услышат, что мы взяли Плотерешты, пусть поднимаются. А главное, насчет железнодорожников, чтобы они на будущей неделе ни одного поезда не пускали в Яссы. Главное — остановить на неделю движение войска сюда.
— А когда на Плотерешты?
— Да вот на днях… А пока что силы собираем.
Галипан почесал затылок и виновато улыбнулся:
— А знаешь, друг, что я у тебя хотел спросить?
— Ну?
— Да чтобы остаться у тебя… Ты не бойся, я не навсегда. Я, дружище, сходил бы только на Плотерешты, да и только…
— Не чуди… А кто же обратно пойдет? Кто же там в городе будет орудовать?
Галипан сплюнул на землю и заговорил:
— Э, друг… Не в том механика — там, может, и не дождешься такого случая, чтобы в бой пойти. А тут — сколько влезет. Да не чеши в затылке. Остаюсь и более ничего, там, в городе, и без меня людей хватит!
Пришлось согласиться.
Галипан остался у Степана, а в город послали жену Степана — Стеху. Галипан согласился.