Собрание стихотворений и поэм

Гамзатов Расул Гамзатович

Не откровенности ли ради, Когда ты смотришь нам в глаза, И в улыбающемся взгляде Мерцает тайная слеза?

А может, грянут дни благие, И я, воспев твою красу, Тебя, любя, стихи другие, Склонив колени, поднесу?

Поклонник твой, сижу в печали Я с мыслями наедине. Вновь кони белые заржали, И сделалось тревожно мне.

ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ НА МАРСЕ?

Есть ли жизнь на Марсе или нету? Кто мне приоткроет тайну эту?

В пурпур облаченная планета Римлянами древними воспета.

Сеют хлеб ли, как у нас крестьяне, Там на красных

долах марсиане?

И вдоль рек, где красная вода, Красные пасутся ли стада?

Что там нынче на устах хабаров, И какие цены на базарах?

Есть ли страсть, как наша, там, что в силах Пылким буйством отзываться в жилах?

Есть ли ртам у нынешних поэтов Вольность без охранных амулетов?

Что о нас прознали марсиане? Есть ли между ними мусульмане?

Бог войны там с войском между делом Часто ли заходит к виноделам?

Честь земная, думается мне, И на Марсе быть должна в цене.

Равен год их нашим двум годам, Значит, я моложе был бы там.

Может, друг, нам к Палестине этой Путь направить с первою ракетой?

Но скажи, не ведомо ль тебе, Есть иль нет на Марсе КГБ?

Если есть, последует совету Не менять планету на планету.

*

Ночей и дней все нарастает бег, В Путь Млечный перейдет тропа земная. Что завещать мне людям, белый снег, Что завещать им, лошадь вороная?

Что в дар оставить: к милости призыв? Иль зов к отмщенью, кровника достойный, Чтоб говорили: видел сны покойный, Под голову оружье положив? Мы негодуем, мучаемся, любим, Я сам себе и раб, и государь, И, уходя, что мне оставить людям, Связуя воедино новь и старь?

Родов ли зависть, схожую с проклятьем, Вражду племен, коварство ли владык, Что должен я в наследство передать им, Покуда мой не окаменел язык?

Я не хочу, чтоб кровь лилась как ныне, И покорялся заново Кавказ. И кадий, необрезанный, в гордыне Звал с минарета совершить намаз.

И, обращаясь с укоризной к веку, Я говорю: – Пусть тот из мусульман Не совершить паломничества в Мекку, Который даже не прочел Коран.

И, проникавший в роковые страсти, Настанет час, – я упаду с седла, Где нет числа канатоходцам власти, Канат высок, но низменны дела.

Горит светильник, что зажжен когда-то Моим отцом вблизи ночных отар. И вместе со стихами – сын Гамзата – Его я горцам оставляю в дар.

*

Всему свой срок приходит. Под уклон Арба моя с вершины покатилась. Молю, Всевышний, окажи мне милость Своих зимой избегнуть похорон.

Затем чтоб на кладбище кунаки, Пронизанные стужей, коченели, И белые венчали башлыки Их головы под вихрями метели.

Не дай, Аллах, мне умереть весной, Чтоб, отложив любовные свиданья, Невесты гор толпились предо мной И черными их были одеянья.

Даруй мне тайно умереть, Аллах, Чтоб четверо могильщиков умелых Бестрепетно в отмерянных пределах

Земле Кавказа предали мой прах.

Осознавать отрадно будет мне, Что друга не оставил я в кручине, А враг не оказался на коне, Лишившись вести о моей кончине.

Пусть спутники уверовают в то, Что я заснул под дождик колыбельный И вскоре догоню их на плато Иль в каменной теснине сопредельной.

И бороду седую шевеля, Старик промолвит, глядя на вершину: – Я видел сам: в священную Медину Ушел Расул проведать Шамиля.

И, улыбаясь, скажет обо мне Правдивая красавица аула: – Я нынче ночью нашего Расула Среди поэтов видела во сне.

ГАДАЛКА

Девять камушков гадалка Разложила предо мной. Дом, дорога, перепалка, Небо с бледною луной.

Бездна, венчанная тучей, У горы во шрамах грудь. Выпал жребий мне не лучший, Но с дороги не свернуть.

Я пера коснулся рано, И радела в облаках Мне осилить зов шайтана Мама с четками в руках.

Но велик соблазн проклятый, И казаться стало мне, Что, земной любви глашатай, Я летаю, как во сне.

Не рассказывай, гадалка, Как я жил себе во зло, Иль тебе меня не жалко? Не изменишь, что прошло.

Пред тобой ясней июля Тайна завтрашнего дня. Радость, слезы или пуля – Что, гадалка, ждет меня?

Все приемлю я, что будет, С Дагестаном в голове. И меня пусть небо судит По стихам, не по молве.

*

Воплощена в трех женщин жизнь моя, В одну из них влюблен безумно я, Да вот беда: прекрасная, она Со мною равнодушно холодна.

А женщина другая прямиком Ко мне бежит по снегу босиком, Но не мила она мне, не мила И никогда желанной не была.

А третья – незнакомка – шепчет мне: – Забудь тех двух и в яви, и во сне, Со мной познаешь рай наверняка, Смотри, как я красива и легка.

И сладостно и страшно. Кто она? Стоит за ней Аллах иль сатана?

*

Может, джинны спятили с ума, Иль себе природа изменила? Господи, когда же это было, Чтоб июль завьюжила зима?

И с тревогой в сизой вышине Говорю сосне вечнозеленой: – Знак благой подай душе влюбленной, Не сдаваясь белой пелене.

Возносясь над бешеным потоком, Ты скажи, свеча Кавказских гор, Почему раздорам и порокам Предаются люди до сих пор?..

На скалу холодную я руки Положил в летучих облаках И молю в отчаянье и муке: – Дай терпенье разуму, Аллах!

Видишь сам, что многое понять я Не могу в отеческой стране. Удержав от гнева и проклятья, В исцеленье ран содействуй мне.

Тут и там стреляют непрестанно, К злобному привыкнув языку. Разве мало нам Афганистана, Вильнюса, Тбилиси и Баку?

*

Прости меня, женщина, – грешен, – За то, что, подобный костру, Порою у белых черешен Я льнул не к тебе, а к перу.