Собрание стихотворений и поэм

Гамзатов Расул Гамзатович

Даже слово — то, что в муках Отыскал наверняка, Ускользает, точно щука Из рыбацкого садка.

Наважденье это что ли?.. Дождь в окно мое стучит Головной несносной болью, Для которой сто причин.

И когда свои печали Я не в силах скрыть уже — Ты, как музыка, нечаянно Прикасаешься к душе.

***

Люблю я робкий миг первоначальный, Когда восходит солнце из-за гор… И ветер, кроны сонные качая, С природой затевает разговор.

Люблю костер, зажженный на поляне. И самый

первый в жизни сенокос. И фильм, который наш киномеханик В аульский клуб из города привез.

Люблю зимой бодрящий первопуток, Когда, как снег, все помыслы чисты. Люблю гортанный клекот диких уток И вешний праздник первой борозды.

И первый шаг от отчего порога В столицу, что впервые увидал. И первозданный гнев морского бога, Швыряющего волны на причал.

И незакатный тот далекий вечер В Гунибе среди девственных берез, Когда, накинув шаль тебе на плечи, Я первое признанье произнес.

Люблю и тот апрель: когда в эфире Послышался взволнованный сигнал И первый космонавт в подлунном мире; — Поехали… — застенчиво сказал.

Всего ж сильней люблю я величавый Простой напев народа моего… Хоть сладок фимиам столичной славы, Мне горький дым Цада милей его.

***

Я и сам, конечно, пес из псов, Но покорным никогда не стану… Лишь один мне дорог в мире зов – Моего родного Дагестана.

Как услышу посвист отчих гор, Так любой барьер преодолею. Только с ними славу и позор Разделить я поровну сумею.

Никому я не принадлежу, Не ищу поддержки злобной стаи. Днем покой любимой сторожу, Ночью сон ребенка охраняю.

Дня меня не сыщется цепей Ни простых, ни золотых тем боле. Пусть в хозяйском доме веселей – Я предпочитаю жить на воле.

Запирайте души на засов. Сторожите двери неустанно… Я и сам, конечно, пес из псов, Но из тех, кто служит Дагестану.

Надпись на книге, подаренной Джаминат Керимовой

Джаминат, в Японии вишневой, В госпитале давнею весной Встретил я японца пожилого В изголовье дочери больной.

За окном палаты Хиросима Розовою сакурой цвела, А в глазах отца невыносимо Боль испепеляла все дотла.

Он сказал, что в молодости тоже Сочинял когда-то горячо… Но стихами горю не поможешь, Потому решил он стать врачом.

Джаминат, цветок равнины хрупкий, Почему при встрече, без конца, Когда ты протягиваешь руку, Вспоминаю вдруг того отца?..

Я не маг, не доктор умудренный, Не дают молиться мне грехи, Но пускай коленопреклоненно К Богу припадут мои стихи.

И, взмолившись каждою страницей, Выпросят пусть лучший из даров, Чтоб из крыл кумыкской певчей птицы Не упало ни одно перо.

***

Кружится снег в подлунном мире… А жизнь до горечи мала. Сверкнет она огнем в камине И поседеет, как зола.

—

Обиды не носи с собою И с другом примирись сполна. — Такую музыку порою Наигрывает чагана .

Но я молчу… И вы молчите, Расстроенные струны дней. Мой поезд все быстрее мчится К последней станции своей.

Я мировую выпью с другом. Но что изменится, когда Опять по замкнутому кругу Помчатся дружба и вражда?..

Нет, не смирится песня с визгом, Заполонившим белый свет, И не унизится до свиста Эстрадной прихоти поэт.

Как Феникс, Вновь воскреснет вера, И не убавится талант. Что мне до щупальцев карьеры, Ведь жизнь до горечи мала.

Пускай искусство на подделку Еще меняют иногда… Что толку склеивать тарелку — В ней не удержится вода.

И сердце склеить невозможно: Коль сквозь него сочится боль О тех, кто ставил мне подножку И сыпал мне на рану соль.

Но если этого им мало, Пусть поторопятся, пока Еще мне время не настало — Ведь жизнь обидно коротка.

И все же, как огонь в камине, Горит любовь в душе моей… А снег идет в подлунном мире Все беспокойней и сильней.

Уже не этой ли порошей Заметена моя весна?.. Прошу тебя — Не пой о прошлом Так безысходно, чагана.

Иную музыку я слышу, Ту, от которой не устал. Она всего на свете выше, Как наша совесть, Дагестан!

ТЕНЬ

Тень ни любви не знает, ни вражды И от работы не изнемогает. Тень не боится вечной мерзлоты И в пламени внезапном не сгорает.

Глухонемой — ей песня не нужна. Незрячей — ей неведомо прозренье. Бесплотная — не чувствует она Мучительную дрожь землетрясенья.

Тень — сирота без близких и родных, И детский смех ей противопоказан. Но все же она бродит средь живых И разъедает души, как проказа.

Такой актрисы мир еще не знал, Копирующей мимику и жесты. Она гипнотизирует весь зал Своим талантом к перемене места.

А зрители под действием его Лишаются и воли, и сомнений — И незаметно все до одного Становятся покорными, как тени.

Прикажут им — кивают головой, Единогласно руки поднимая… Поманят их — бесформенной толпой Несутся, друг на друга наступая.

И у стихов есть тени-близнецы… Давным-давно постиг я их повадки — Они плетут терновые венцы И с правдою, шутя, играют в прятки.

Их невозможно даже пнуть ногой, Они всегда в тени, всегда в засаде: Скрываются за каждою строкой, Охотятся за каждою тетрадью.

Я вездесущность их не выношу, Не принимаю гибкости беспечной, И потому на выборах прошу Лишить их права голоса навечно.

Чтоб чистоту завещанных идей Угодничество их не запятнало… Пусть тени будут только у ветвей, Склонившихся над путником усталым.