Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
Настал четверг и званый вечер. Звенеть без отдыха зурне, В честь свадьбы звезды, а не свечи Зажглись в небесной вышине.
Дымился с огненной приправой Шашлык, покинувший мангал. И на вершине одноглавой Жених нарядный восседал.
И на ковре зеленом дола Свою невесту видел он. Осыпан край ее подола Был розами со всех сторон.
Веселия сундук вечерний У приглашенных на виду Открылся сам. И виночерпий Равненье взял на тамаду.
Народ гулял и забавлялся, Плясать кидался во всю прыть. Уже невесту собирался Жених
Он зурначам команду подал, И вдруг при звездах и луне Увидел он, гостей поодаль, Гонца на тощем скакуне.
Известье о добре иль худе Везет насупленный гонец? Тот крикнул с лошади: «Эй, люди, Кончайте пир! Гульбе конец!»
Гулявший люд поднялся с места: «Ты спятил, брат!» А он в ответ: «Женой не может стать невеста, Еще годов ей должных нет!
Пока не вступит в зрелый возраст, На свадьбу власть кладет запрет! – «Ты опоздал, – раздался возглас, – Невесте восемь тысяч лет!»
«Вы поступили не по чести, Приписка ваша не пройдет. Откуда восемь тыщ невесте, Когда семь тысяч девятьсот?»
И вынул заявленье чье-то Длиной не менее версты… «Блюсти закон – моя забота…» – «А мы сочли, что вестник ты».
«Сочли, а не мешало знать бы, Что перед вами прокурор!..» И смолкли струны горской свадьбы, И торжества угас костер.
Терзалась девушка печалью, Пока ей не была дана Бумага с гербовой печатью, Что стала взрослою она.
Первоначального звучанья Лишились бубен и кумуз. В конторе бракосочетанья Был двух сердец скреплен союз.
И проходил, морщиня склоны, За веком век, зимы седей, И бывшие молодожены На свет родили сто детей.
Однажды, к ним заехав в гости, С вином я поднял полный рог И высказал в заздравном тосте Все, что для свадьбы приберег.
Алел на сизом перевале Башлык восхода в этот час. Когда вы тост мой не слыхали, Я повторю его для вас:
«Живите долго, словно горы, Из люльки прыгайте в седло. Пусть выражает ваши годы В конце трехзначное число.
Пусть каждый горец будет дюжим, Горянка каждая – нежна, И народит детей семь дюжин, Оставшись тоненькой, она.
Желаю вам, где вольно реки Кипят меж скальных берегов, Быть неприступными вовеки Для грамотных клеветников.
И высоко пускай забросит Вас жизнь, подобно тетиве, Где облако, как шапку, носит Кавказ на буйной голове». Сказание о Хочбаре, уздене из аула Гидатль, о Кази-кумухском хане, о Хунзахском нуцале и его дочери Саадат
С утра до полудня играла зурна, С полудня послышался плач Народная песня
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
В сердцах хунзахского Нуцала И хана из Кази-Кумуха То дружба громко ликовала, А то вражда рычала глухо.
То пир у них, а то сраженье, То тишина стоит полгода. Менялись быстро отношенья, Как на вершинах гор погода.
То вдруг сердца у них теплели И был союз их
То набегали хмуро тучи И застилалась мглой округа, И злой Нуцал и хан могучий Точили сабли друг на друга.
Но наш рассказ берет начало, Когда слились два этих рода. Вино лилось, зурна звучала, И смешивалось масло с медом.
То в честь Нуцала хан пирует – И пьет вино и ест без страха, А то в честь хана джигитуют Джигиты около Хунзаха.
Гонец летит путем знакомым Сказать, что гость уже в дороге. Бычка свежуют возле дома, Встречают гостя на пороге.
Грохочет эхо в дальних скалах, Охотой угощают друга. С охоты движутся устало Нуцал и хан Кази-Кумуха.
За бурдюком вина однажды Друзья сидели, словно братья. Тут в верности поклялся каждый, Соединились рук пожатья.
И укрепить родство при этом Надумали, чтобы жить не споря, – Ведь наши жены, по приметам, Нам принесут подарки вскоре.
Раздастся детский смех в дому. На радость нам достанется Кому наследник, а кому Наследница-красавица.
То будут радостные дни Без горести, без жалобы… Уже меняются они Папахами, кинжалами.
Слова любви расточены, И дети в те мгновения Обручены, обречены Еще до дня рождения.
– Так укрепим мы дружбу, хан. – Так сильными, Нуцал, мы станем. – И снова в пенистый бокал Они впиваются устами.
– Едины будем и крепки, Как пальцы, если крепко сжаты. – Теперь не просто кунаки, Теперь мы два родные брата.
Как сабли и как их ножны, Что на одном ковре скрестились. Как две певучие струны, Что музыканту подчинились,
Мы будем песню петь одну – И племя, что от войн устало, Провозгласит на всю страну Хвалу и хану и Нуцалу.
…И вот однажды, в день весны, На плоских, белых крышах хана Запели звонкие зурны На все пространство Дагестана.
На кровлях выстрелы гремят, Как будто вспыхивают звезды. И залпы сорок раз подряд В округе сотрясают воздух.
А над Хунзахом лишь дымок Над кровлей вьется струйкой тонкой. У хана сын, джигит, стрелок, Нуцал – довольствуйся девчонкой.
Так рассудил аллах. Горька И солона Нуцала чаша. Коня не дарят иль быка, А принесли тарелку каши.
Лишь стихотворец невпопад Принес Нуцалу поздравленье, Но тотчас в ту же дверь назад Едва унес он сочиненье.
А дочке только есть да спать. Позор, а ей и горя мало! И плачет потихоньку мать, Жена несчастного Нуцала.
А весть ползет во все концы, До каждого доходит слуха. И вот в пыли летят гонцы – Посланцы из Кази-Кумуха.
Подарки хана по пятам За ними следуют арбою. И золотое было там, Но было там и голубое.
Нуцала горечь смягчена. Гонцы с обратной скачут вестью, Что Саадат наречена Кази-кумухская невеста!
Где дети, там и плач и смех, Но путь повествованья длинен. В горах кружится белый снег, Дожди проходят по долине.