Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
И не отец мой (даже не отец!), А Дагестана вздыбленные скалы Мне рассказали, как встречал конец Тот, чья душа в плену затосковала…
О чем тревожился Хаджи-Мурат, Когда отдался в плен по доброй воле? «Вдруг свяжут и забросят в каземат?.. Кем буду я тогда? Рабом, не боле!»
Однако же он встречен был добром, В плену ему поверили на слово. Как знатный гость, сидел он за столом У главного – у графа Воронцова.
Здесь все пытались пленника развлечь То оперой, услышанной впервые, То песнями…
Для воина, кто спать привык в седле, Невыносима теплая перина!.. Дни шли… И вспомнил он о Шамиле, И понял: клевета всему причина!..
Во сне он видел милые места, Плато хунзахское, родные скалы… Ну да, всему виною – клевета! Она меж ним и Родиною встала…
Стал ненавистен пленникам Тифлис… И вот они на боевом кинжале Не изменять друг другу поклялись И вместе от охраны ускакали…
Но путь завел в болото под Нухой, И там охрана их настигла скоро. И завязался там неравный бой, Тот, о котором рассказали горы.
Поведано горами – не людьми, Как под Нухой, на землях топких, влажных, Против семидесяти и семи Сражалось семь… Всего лишь семь отважных!
Солдаты сосчитать их не могли: Дым выстрелов окутал все окружье, И поднимались мертвые с земли И заряжали для живых оружье.
Убитые не прерывали путь, – Ведь души их в сраженье не ослабли, И, если пуля пробивала грудь, Рука бойца не выпускала сабли.
Не раздавался ни единый стон – У них мгновенья не было для боли, Лишь топи чмоканье да сабель звон То рисовое оглашали поле.
Была щитом их дальняя гряда, Им помогали горных гроз раскаты… Сраженье прекратилось, лишь когда Срубили голову Хаджи-Мурата.
Она упала наземь тяжело, Как будто бы – из камня, не из плоти…
…Семь лет прошло. И семь еще прошло. И раскопали землю на болоте.
И видят: голова еще цела. И будто (утверждают очевидцы) Жизнь из нее доныне не ушла: Из шеи кровь горячая сочится.
И будто Дагестан потрясся весь, Когда джигиты завершили битву. До Шамиля домчалась эта весть. И встал имам. И прочитал молитву.
О тех, кто был так беззаветно смел, Чьей храбрости еще не знают цену, О том, кто изменить горам хотел, Но чья душа отринула измену…
И много позже, в день, когда Гуниб Уже готовился к последней сдаче, Шамиль промолвил, голову склонив: – Простите, горы! Не могу иначе.
Народ устал от бедственной войны. Уж столько лет никто не сеет хлеба! Сражались наши лучшие сыны За вас, о горы! И за наше небо!
Их больше нет… Где наш Ахбердилав? Где Алимбек?.. Они помочь не в силах! Лежат в земле, за вашу вольность пав, И памятников нет на их могилах!
Погибли все, чья слава так светла! У Шамиля нет более опоры. Мой Дагестан, я завершил дела, И вот я ухожу… Прощайте, горы!
Я защищал вас много лет подряд От всех
Я б возродил в груди священный гнев, Но нет его… – Он подавил рыданье. И горы, саван на себя надев, Стояли вкруг в торжественном молчанье.
X
…В те дни бурлил, как на огне котел, Весь Дагестан. Клубился дым туманом. Но дни бежали, Целый век прошел, И встала тишина над Дагестаном.
Давно замолкли выстрелы в горах. Лишь альпинисты покоряют кручи. Истлел в земле былых героев прах. А клевета?.. Но клевета живуча.
Не страшно приближаться к мертвым львам, Они и мухи не обидят даже, И клевета шипит: «Шамиль-имам Был просто псом у чужаков на страже…
А друг его – наиб Хаджи-Мурат – Лишь перебежчик – рассуждая строго. Не тем путем пошел он, говорят, Не пожелал шагать с народом в ногу!..»
Разумники шептали мне: «Чудак! Не поминай о них на всякий случай: Сегодня – друг, а завтра – снова враг. Держись подальше… Так-то будет лучше».
Ох, умники! И в наши времена Они азартно хвалят перемены! Душа их – неизменно холодна, Хоть на губах и накипает пена!..
Подобно клевете, живуч и страх. Способен позабыть о нем не всякий… Не раз я видел на своих стихах Тревожно-вопросительные знаки.
Прочтут «Шамиль» – и подчеркнут, спеша. (А вдруг поэт пошел тропою ложной?..) О эти черточки карандаша – Черты души не в меру осторожной!..
И я ошибся как-то. Но огрех Загладил, видя без сомнений праздных, Что прав отец, что даже дождь и снег По-разному идут на землях разных!
Что в силу неосознанных причин По-своему живет народ кавказский, Что правда гор, в отличье от равнин, Окрашена своей, особой краской.
Присущи горным нашим племенам Черты вольнолюбивой их природы… Свобода всем нужна… Но горцам, нам, Нам не дышать без воли, без свободы!..
Для тех, кто вольным сердцем горячи, В разгар сраженья был конец нестрашен, Вот почему джигиты – наши «чи» – Бросались на штыки с высоких башен…
Клеймили трусов деды и отцы Пословицей, реченьем на кинжале… Вот почему вставали мертвецы И для живых оружье заряжали.
И потому народ в душе своей, Простой, но неизменно справедливой, Хранит рассказ о судьбах двух друзей, Чьи подвиги в душе народной живы.
Далёко друг от друга спит их прах – Велик простор от Севера до Юга! – Но травы на могильных их холмах При ветре тихо клонятся друг к другу.
…А как же клеветник – пособник зла? Неужто уклонился от расплаты?! Нет, в Дагестане есть одна скала, Куда народ втащил его когда-то. Парень гор
– Эй, ненаглядная, скорей Открой-ка двери мне! – Откуда, парень, у дверей Ты взялся при луне?