Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
Злая боль мой разум гложет, Подскажите мне, молю: Кто прийти на смену может Мне – имаму Шамилю?
Нет конца борьбе неравной На пути войны крутом. Нужен муж надежный, славный, С верным сердцем и умом.
Хоть приносят скудно горы Бедным нашим племенам, Но без них, народ мой гордый, Не видать свободы нам!
Смолк Шамиль… В ответ – ни слова. Двух сынов призвал отец, С ними он ушел в суровый, Ненарядный свой дворец.
Он ушел – могучий горец, Заперся в своем
II
Окованы горы корой ледяной, Рыжеет лишь там, где полого. Похоже, что путник, застигнут весной, Швырнул свой тулуп на дорогу.
Копыта коней высекают огонь, А всадники смотрят угрюмо. И кажется: тащит с усилием конь Хурджуны с тяжелою думой.
В Анди направляется Хаджи-Мурат, Хунзахец, не знающий страха. Недобрые мысли сегодня томят Наиба – героя Хунзаха.
Привычно шагает скакун по камням, А всадника мучат сомненья: «С чего это вздумал сегодня имам Поднять разговор о замене?
Он – крепок. Он полон нетронутых сил. Быть может, устал он?.. Едва ли! Неужто он ждет, чтоб народ возопил: «Отец! Без тебя мы пропали!»
Иль, может случиться,– средь белого дня Измену прощупать он хочет? А может быть, он испытует меня?.. Меня обожгли его очи!..»
На пиках замерзшие звезды горят. Луна – над хребтами Андиба… К Анди приближается Хаджи-Мурат. Угрюмы раздумья наиба.
III
Все обрывистей, все круче Путь, что с юных лет знаком… На беду – пристал попутчик С ядовитым языком.
Он, коня пристроив сбоку, Злые мысли ворошит, Все, что спрятано глубоко, Явным сделать он спешит,
Все неясные сомненья, То, чего стыдишься сам… – Что сегодня о замене Толковал он – наш имам?
Полон он заботы отчей – «Кто вас завтра защитит…». Просто он прощупать хочет, Где его соперник скрыт.
Тихий шип раздался справа, – Спутник близится слегка, Каплет едкая отрава Прямо в душу – с языка.
– Как тебя ожег он взглядом! Глянул – точно вынул нож… Я стоял с тобою рядом, И меня прошибла дрожь!..
Сколько напустил тумана! Все – обман. Все – ложь подряд… – Не заметил я обмана, – Говорит Хаджи-Мурат.
– Эй! Открой глаза пошире! Речь продумай до конца. Ну, Шамиль!.. Такого в мире Не отыщешь хитреца!
– Разве наш имам не вправе Попросить совет у нас? – Да. Но только – обезглавя, Вспомни некий древний сказ…
Полагаю, притча эта В памяти твоей жива: Царь спросил у слуг совета, Сняв с них головы сперва…
Приказал решить задачу… Что ж, решить немудрено! Хоть имам разгадку прячет – Отдана чалма давно.
– Да кому? – Кому же, кроме Сына? – Сыну своему – Лишь ему – Кази Магоме –
Разве звание имама Он чужому передаст?! Он – Шамиль – премудрый самый И на хитрости горазд.
Все сомненья – лишь для вида. Для отвода глаз вся речь. Дай совет – его мюриды Головы нам снимут с плеч…
Говорит хитрец и слева Подъезжает по тропе… Побелел наиб от гнева: – Не довольно ли тебе?!
Хватит! Мы потолковали, Там, внизу – аул Анди. Мы стоим на перевале. Дальше нам не по пути!
Говорить привык я прямо. Знают небо и земля: Нет у нас, в горах, имама Справедливей Шамиля.
Если ж гром нежданный грянет (Все же – смертен человек!), То имамом новым станет Тот, кто впрямь достойней всех!
IV
И двое расстались. Спустился в аул Наиб по тропинке знакомой. И, буркой накрывшись, спокойно заснул Под кровлей кунацкого дома.
Покуда покоился он в тишине Под буркой индийской косматой, Попутчик его на удалом коне Опять устремился куда-то.
Обратно в Дарго он спешит неспроста, Он хлещет коня, не жалея. Ременною плетью стучит в ворота: – К имаму пустите скорее!
– Чего тебе надо? – донесся вопрос.– Что там у тебя приключилось? – Желанную весть я с собою привез. Не медлите! Сделайте милость!
Открыли ворота… И входит хитрец. Шаги его подлые слышу… …Все это рассказывал в детстве отец, Под теплой овчиной – на крыше.
Подробно рассказывал, так, будто сам В ту пору в Дарго побывал он… …Сидит на подушке могучий имам, Вокруг него – книги навалом.
Сидит, возвышается он, как всегда, Фигурой своею прямою. Сам – снега белей. А его борода Окрашена огненной хною.
Там сабля – гурда. У нее на клинке Слова, что душа не забудет: «Кто в бой устремился со мною в руке, Того не тревожит, что будет…»
Пришелец, согнувшись дугой, говорит: – Отец наш, пророком избранный! Не гневайся, мудрый, что жалкий мюрид Тебя потревожил столь рано!
– Какой ты мюрид, мы проверим потом, В минуты военной тревоги. Пока ты – мой гость… Так порадуй мой дом: Поешь после дальней дороги.
– Держу уразу я… Баракала ! За добрую встречу спасибо! Дорога моя недалекой была: В Анди я оставил наиба.
– Наиба Хунзаха? Услышать я рад, Что близко родное мне сердце. Покамест со мною мой Хаджи-Мурат, Нам есть на кого опереться!
А скоро ль, скажи, он прибудет сюда, Наиб мой – воитель геройский?.. Покамест рука у наиба тверда, Не страшно нам царское войско!
(«Наиба Шамиль поминает добром, Рассказы о ссоре их – ложны, – Подумал хитрец. – Тут нельзя напролом, Поищем тропу осторожно!»)