Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

Гомолицкий Лев Николаевич

266

1 (15)

на камне черством он сидит травинку мертвую срывает у ног его по спинам плит песок шипя переползает но проницает смертный взгляд светило камень и травинку и тайны внешние томят скудельную господню глинку и хоть подобен он живым и грешен и умен и тленен безблагодатен неблаженен они сторонятся пред ним страшатся как засветной тени а он сидит глаза смежив в сиянии осенней сени ещо не мертв уже не жив

267

2 (16)

косматой

львиною ногою рогом быков крылом орлят и ликов демонской красою смыкается земной квадрат течот рифмованным теченьем по рифам – с тенями ладья кассир полупрозрачной тенью за отраженьями стекла в прозрачной камере гуляет чертя задумчивое икс металл звеня о брег стекает в ладьями населенный стикс

268

3 (17)

художнику откроют евы земную сонную красу но слышатся земле напевы в предутреннем немом часу здесь призраком сквозится пища здесь плотностью страшит призрак пресыщены лежат кладбища томит зодиакальный знак безгрешны новые народы и юноши спешат в поход о материк воскресшей оды бьют дива отвлечонных вод и кровью смешанною с шерстью чернеет белокрылый храм где жертвенной горячей перстью живые предлежат богам

269

4 (18)

на одеяньи девы знаки шевелятся глаголет ткань но упадут они и в мраке коснется обнажонной длань рассыпятся звеня по полу миры зодиакальных бус ногою теплой о глаголы отступником я оступлюсь и скорпион в пяту послушный богам и мудрым уязвит на волнах плоти безвоздушной ладьею белый серп скользит в ладье над телом лук и стрелы сжимает в тишине стрелец с огнем в боку от смерти белом ладье предшествует мертвец

270

5 (19)

в том розовозеленом мире аллегорических прикрас где правосудие в порфире не видя взвешивает нас где мерой прописною веса душ соблюдается закон математического леса среди расчисленных колонн на древе голубом повешен муж опрокинутый висит блажен преображон нездешен презрен неотражон забыт но если есть такая малость в миру как смерть любовь и сон в мирах как вечность и усталость причиной сим причинам – он

271

6 (20)

над бездною ночной плывет отважный парус совершенства под ним отчаянье живет пред ним дразня кружат блаженства но чаша звездная пуста в руках слепого водолея и истомленная чета кормило держит цепенея вот плоть супругу говорит о смерти о грехе о хлебе а тот нахмурившись следит последнюю звезду на небе

272

7 (21)

вхожу

в полуночные недра где звездная сочится грудь но обнажонная по бедра мне мудрость преграждает путь смотря как вид ее безумен воскресший кажет мертвецу а тот – язык его заумен и бледность ветхому к лицу с приставшими к власам комками он силится взглянуть на нас как туча белая над нами сверкающий разверзла глаз во тьме горят ещо видений одежды розоватость тел но мертвецу сей мир явлений – прозрачный теневой предел просвечивают в формах знаки кружит небесный гороскоп и воют в ужасе собаки и звезды охлаждают лоб

1936-1938

273

0 (22)

от крова остается печ кровать скелетом и порог беглец с дороги должен леч пусть отдыха не знает рок за колесо хватает Буг Бог с берегов зовет назад беглец певец воспой сей круг когда уста небес гремят кто ты где твой заблудший дом что ты в борьбе полубогов тесней пространство с каждым днем все ниже голоса громов Сатурна одинокий глаз глаз немигающий открыт на судьбы чорные на нас на тайны сокрушенных плит

1939

<ПРИТЧИ>

Цикл второй

274

1

перед лавчонкой мелочною где лиш полынь вчера цвела раскинут самотканным станом чудес чудовищный шатер органы крики зазывные стон бубна крики обезьян и надо всем как в лимонаде тумана розовый огонь – оставь на нынче страх где шляпа где кошелек чулки сурма – но там среди толпы и всхода жандарм на лошади сидит – как у шагов гигантских мачта он напряжонно недвижим сойдем и ты увидиш: сзади на жерди рама и картон – для пущего же маскарада горячих вафель купим мы и их ванильною начинкой ты щоки вымажешь себе а если упрекнет прохожий: ну что ж легко не рифмовать? покажем что ещо сложнее чем перед смертью вафли есть

275

2

чернь давка и в луче из свода картонный маг подносит жезл в обмана гибельном завете блестят змеиные глаза базарных съезд ли шарлатанов совет разгневанных богов гряд"eт в багрянце кумачовом в сединах паклевых чета не упрекай что перепевом незрелости вс"e занят я: от лет вс"e в тот же мрак вперенных шевелит смерть мои власы с аляповатою косою олеографией висит Здесь нет толпы лиш – искажонный от тайны – кто-то съел в тоске разделом тут в молчаньи вафлю чтоб убедиться в пустоте – ты крем весь высосеш я ж корку воспоминания сгрызу