Сочинения в двух томах
Шрифт:
Весь дом наполнился. Толпа врывалась
И в будуар. При вести роковой
Цветы, брильянты — гасло всё, казалось.
Но над померкшей этой пестротой
Одна фигура резко отделялась:
Недвижно, руки на груди сложив
И — точно с вызовом на бой — вперив
В покойную упорный взгляд, стояла
Ее как будто в страхе обегало.
Чужим для всех, казалось, существом
Она была и точно предвещала
Что роковое... Так перед судом
Господним ангел, может быть, предстанет
Нам возвестить, что — се грядет и грянет...
Сравненье это, впрочем, я схватил
Так, на лету... Передо мной их много
В тот миг как будто вихорь проносил.
То вспоминал дельфийского я бога,
Когда стрелу в Пифона он пустил,
То Каина мне чудилась тревога,
Когда он смерть увидел в первый раз,
Оставшись с мертвым братом глаз на глаз...
Вразрез со всем была девица эта,
Одета — самый будничный наряд —
В суконном черном платье, без корсета,
И волосы откинуты назад
A Fetudiant[76]. Ни брошки, ни браслета.
Всем уловить ее хотелось взгляд,
Хотелось угадать, что в ней творится,
Что на челе высоком отразится?
Но ничего — всё тщетно! — не прочли!
Княжне судьба как будто услужила,
Чтоб угадать у мертвой не могли,
Какая мысль в последний миг застыла
У ней в лице, под дымкой poudre de riz[77], —
Но та, живая, юная, таила,
Пожалуй, глубже чувства, и везде
Держал их ум в натянутой узде...
А между тем хотелося так страстно
Их допросить... Не смерть уж тут одна,
Тут шепот пробегал еще ужасный...
«Как? Эта самая... она... она —
Воспитанница эта — вот прекрасно!
Она ей дочь?.. Возможно ли! княжна,
La chaste Diane?.. И так всё скрыто было?
И вот она-то, дочь, ее убила?..»
3
Скорее прочь. Во все концы столицы
Летит толпа распугнутых гостей;
Вестовщики помчались, вестовщицы,
Заволновался свет, и князь Андрей
Уже к восходу розовой денницы,
Сообразя все факты и слова,
Доказывал, что всё — как дважды два...
«Во-первых — сходство. Чудными глазами,
Известно, отличался весь их род.
Глаза княжны воспеты и стихами,
И очень метко: «В них гроза живет.
Когда в душе всё тихо, то над нами
Зарницами играет, — всё цветет,
Смеется вкруг; но мысль одна иль слово —
И молния разрушить мир готова!
И счастье, что над этою грозой
Сильна так власть ума и сердца». — Это
Едва ль не сам Гюго своей рукой
Вписал в альбом княжны — два-три куплета.
У девочки точь-в-точь: и взгляд такой,
Зрачки того ж изменчивого цвета,
Ресницы только больше и острей,
И та же складочка между бровей.
Засим — характер. Помните сравненье,
Ведь ваше, — та была еще дитя, —
Друг против друга станут в изумленье,
Уж больше слов как бы не находя, —
Ну так похожи, как изображенье
Большого «Я» и маленького «я»!
В обеих та ж непогрешимость, вера
В себя и то ж произношенье эра...
Ну-с, а когда, бывало, та поет, —
Ведь у княжны, мы помним, на всю залу,
Бывало, сердце просто такт ей бьет!
Ну-с, а когда...» — «Да будет! Ну, пожалуй,
Будь так, по-вашему!.. Мы после счет
Сведем грехам и всякому скандалу!..
Теперь же вспомните — ведь кто угас?
Кого не стало?.. Лучшей между вас!..»
О, человек! о, слабое творенье!
За честь княжны я обнажаю меч,