Сочинения в двух томах
Шрифт:
Как на войне — ни пропасти, ни бездны
Ему ничто, и сам всегда вперед —
Он для солдат был идол их любезный, —
Таков и в мире! Ужас наводил
На целый край! Чего уж не творил!
В дому — гарем; дела по всем приказам, —
И вдруг он всю губернию зовет
На пир. Все едут. Все к его проказам
И в черной ризе входит поп. Всё разом
Смолкает, музыканты, пир. Встает
С сиденья князь и — в ноги всем, прощенья
Прося за все грехи и преступленья,
Гостям, жене и людям, в ноги всем.
Приносят гроб — ложится. Поп читает
Над ним отходную, и он затем
Как бы совсем из мира исчезает...
Дверь на запор — и двадцать лет ни с кем
Не говорит, не видится. Вкушает
Лишь хлеб с водой. Когда же умер, тут
На нем нашли вериги с лишком в пуд.
En v'la un homme!..»[79] Да, в человеке этом
Та крепкая сказалась старина,
Что вынесла Россию... Пред портретом
Подолгу так стоит порой княжна...
На нем он был изображен атлетом,
Генерал-аншеф. Живопись темна,
И лишь глаза, их взгляд невозмутимый,
Их каждый чувствовал, кто шел лишь мимо.
««Смирился, — нянька говорит о нем. —
И спасся...» И в ее понятьях это
Возможно и теперь... прийти — во всем
Покаяться — и умереть для света!
В Ерусалим уйти, одной, пешком...
Как просто всё у них! Всё кем-то, где-то
Уставлено...» — сказала раз она...
Я думал: «Эй, хандрите вы, княжна!»
А в Крым поездка?.. Жажда ль искупленья
Во дни войны туда ее вела?
Там весь дворец она в своем именье
На берегах Салгира отдала
Под госпиталь... Что ангел воскресенья
Для страждущих у их одра была...
Ох, узнаю! Под бранной лишь грозою
Становишься ты, Русь, сама собою!..
Геройский дух, что там осуществил
Великую
На всех свой отблеск славный положил.
Всех озарил поэзией своею...
Генерал-аншеф — что ж, доволен был?
Доволен был — и очень, думать смею! —
Когда княжна, из Крыма воротясь,
О тамошних делах вела рассказ,
О том, как под огнем, на бастионах,
Шутя со смертью, смех не умолкал;
Как наконец, в виду врагов смущенных,
Наш старый вождь им город оставлял.
«В развалинах твердынь окровавленных, —
Суровый аншеф точно повторял, —
Парижский мир — не велика проруха!
За нами главное: победа духа!..»
С загаром на лице, душа полна
Неведомых дотоле впечатлений,
Как хороша тогда была княжна!
Что в этот мир ничтожных треволнений,
В салонный свет свой принесла она
И новых чувств, и новых откровений,
Душой святому подвигу уж раз
Со всем народом купно причастясь!..
5 А если — дочь?.. Так вот она, изнанка
И тайный смысл тревогам и слезам!
Так вот она какая «итальянка»!
В Италии подобрана, вишь, там!
Вот для кого нужна и англичанка,
Француженка и немка — языкам,
Предметам обучать, а там, с годами,
Учителя — и что с учителями!..
«Вот за детей кто богу даст ответ! —
Княжна, бывало. — Уж не то что Жене,
Большому оглупеть!.. j'en perds la tete![80]
Тот буквы ять и ъ, а тот спряжений
Не признает!.. Поэзии — уж нет!
Один, так вместо всяких упражнений
В грамматике стал девочку учить —
Да нет! о том мне стыдно говорить!
Взяла другого. Чем же началося?
Читать стихи дал Пушкина «Поэт»
И сделал двести тридцать два вопроса,
Чтоб девочка на все дала ответ.