Софья Палеолог. Летопись жизни

Гордеева Людмила

сожалению, сильно пострадавшей от реставрации».⁶⁵

Конечно, преподнесенные в качестве приданого «возлюбленной дщери Римской Церкви» пять-шесть тысяч дукатов заметно уступают ста тысячам дукатов для кипрской соперницы Софьи «дочери Венеции» Екатерины Корнаро. Однако ведь и задачи «родителей» были разными. Венеция вскоре дождалась процентов от своего вложения, уже через несколько лет получив Кипр. Папа Сикст IV прибыли не дождался. Его «возлюбленная дщерь», едва ступив на русскую землю, тут же вспомнила свое православное вероисповедание и напрочь забыла о своем «латинстве», принудив даже упрямого папского легата Бонумбре с его «неограниченными полномочиями»

чтить православные святыни уже в первом на ее пути русском городе Пскове.

Впрочем, жизнь иногда странным образом воздает за старания. В конечном итоге Венеция довольно быстро по историческим меркам потеряла Кипр навсегда, а именно Россия спасла Европу не только от татар, но и от турок. Хотя, возможно, не навсегда.

Папа позаботился не только о том, чтобы византийская бесприданница предстала перед женихом в достойном виде. Глава Римской церкви похлопотал и о том, чтобы путь Софьи по Европе был почетным и приятным. Он, как прежде и кардинал Виссарион, разослал по всем крупным городам, через которые должен был проследовать караван принцессы, письма с просьбой принять ее лучшим образом. Известны грамоты Сикста IV к старейшинам Болоньи, городу Нюрнбергу, проконсулам Любека. Содержание их почти тождественно. Одно из них, помеченное 21 июня 1472 года, адресовано герцогу Модены:

«Наша дорогая дщерь во Христе, знатная матрона Зоя, дочь законного наследника Византийской империи, славной памяти Фомы Палеолога, спаслась от нечестивых рук турок. Она укрылась под сенью апостольского престола после падения столицы Востока и опустошения Пелопоннеса. Мы приняли ее с любовью и с честью, как любимую Свою дочь. В настоящее время она отправляется к своему супругу, с которым она Нашими заботами недавно сочеталась браком. Она едет к нашему дорогому сыну, благородному Государю Ивану, великому князю Московскому, Новгородскому, Псковскому, Пермскому и т. д., сыну покойнаго знаменитаго великаго князя Василия. Мы храним славную происхождением своим Зою на лоне милосердия и желаем, чтобы всюду приняли и обошлись с ней благосклонно. Настоящим письмом мы убеждаем твою светлость, Государь, во имя уважения к Нам и святому Престолу, воспитавшему Зою, принять ее с кротостью и добротой во всех областях твоего государства, где она проедет. Это будет достойно похвалы и даст Нам величайшее удовольствие».⁶⁶

Обратим внимание: папа в своих грамотах называет Софью Палеолог королевой, а ее супруга – государем, титулом, который на самой Руси начнет широко использоваться лишь с 80-х годов XV столетия, после знаменитого Стояния на Угре.

Меньше чем через месяц после приезда из Москвы сватов невеста была полностью готова к отъезду. Были сшиты наряды, приготовлены повозки, уложены вещи. В дорогу вместе с Софьей собралась большая и пестрая компания.

Конечно, среди ее спутников были бывшие византийские вельможи, наверняка присутствовало немало простых ромеев и греков, потерявших все, чем они прежде дорожили: свою родину, имущество, жилье, близких. Вместе с Софьей они надеялись обрести в России новую православную родину. Среди спутников царевны в римских источниках упоминаются уже известный нам сват Георгий (Юрий) Траханиот (Грек), князь Константин Мангупский – будущий святой Кассиан, основатель монастыря в России; Дмитрий Ралли (Ралев). Русские источники добавляют к ним старшего брата Юрия Грека – Дмитрия Мануиловича Траханиота. Последний упоминается в Патриаршей летописи как представитель братьев Палеологов на свадьбе. На этот раз он вернется в Рим, но вскоре тоже приедет в Россию навсегда.

Впоследствии оба брата станут боярами Софьи Палеолог, а затем и послами Иоанна III в европейские страны. Конечно, в свите были и латинские монахи, сопровождавшие легата Бонумбре: его право – взять с собой кого пожелает – было специально оговорено папой. Должны были присутствовать слуги, конюхи, охрана. Вместе с невестой возвращались и русские сваты, которые тоже имели при себе немалую свиту. Вероятно, они везли с собой итальянских мастеров, – наказ приглашать их на службу в Москву получали от своего государя все русские послы, выезжавшие в Европу. Кроме того, каждое русское посольство сопровождалось немалым количеством купцов, ибо передвижение с большим караваном было наиболее безопасным. Таким образом, образовался весьма значительный караван.

Родные братья Зои, старшему из которых, Андрею, уже шел двадцатый год, видимо, не отважились ехать вместе с ней в далекую чужую страну. Они послали лишь своих

представителей. Позже Андрей дважды побывает у Софьи в Москве и даже привезет к ней свою дочь Марию.

21 июня, в тот самый день, когда папа рассылал по пути следования невесты свои грамоты, состоялась его прощальная встреча с Софьей Палеолог: «Сикст IV принял Зою в садах Ватикана. На аудиенции в качестве посла присутствовал и Вольпе».⁶⁷

24 июня последняя византийская царевна отправилась в дорогу – к новой жизни. Путь процессии лежал через Флоренцию и Нюрнберг в Любек, затем на корабле по Балтийскому морю в Ревель (Таллин), куда они прибыли лишь 21 октября. Такой окольный путь через германские земли невеста предприняла в первую очередь из-за плохих осенних дорог в Польше и Литве. Южный путь стал опасным из-за завоевания турками юго-востока Европы. Возможно, на этот выбор повлияли и обострившиеся отношения между Москвой и Литвой из-за покорения москвичами Великого Новгорода.

Обоз царевны составлял, по разным данным, от пятидесяти до ста возов. Процессию возглавляла повозка легата Бонумбре, перед которым красовался хорошо укрепленный и издали заметный латинский «крыж» (крест), демонстрирующий миссию папского посла.

Позже, прибыв в Москву, сваты, по заведенному государем порядку, подробно отчитались в своих действиях. Часть этого отчета попала в русские летописи:

«Того же лета, месяца Маия в 23 день, Иван Фрязин прибыл в Рим к папе Сиксту и к кардиналу Виссариону; и была оказана великая честь Ивану Фрязину и находящимся с ним, – папой и детьми царевича Фомы Андреем и Мануилом, и дары велики, и были там 30 дней и два. Месяца же Июня 24 отпустили царевну Софью из Рима за великого князя; а с нею послали послом от папы легата Антония, а с ним многих Римлян, а от царевичей посол с нею Дмитрий Мануилович со многими Греками, много же и иных Греков отправились с нею, служа ей. И пошли не тем путем, как Фрязин шел, но все областью папскою к морю. А папа по всем городам послал свои листы, так же и по местам, по которым им идти, даже и до отчины великого князя до Пскова. А писал им, чтобы все князья земель тех и паны честные, и епископы, и все земли, куда ни придет царевна, встречали бы ее и чтили, и корм давали, и подводы, и проводников, и всем тем, которые с нею идут, и до великого князя отчины. И по тем листам папским великую честь все земли те воздали царевне Софии и всем, кто был с нею».⁶⁸

Глава 3

Прощание с Европой. Образ Софьи Палеолог

Что представляла собой Европа в третьей четверти XV столетия? С чем прощалась навсегда последняя византийская царевна? Что ждало ее впереди? Почему многие из приехавших с ней в Россию византийцев, греков и итальянцев не захотели вернуться назад, а остались тут навсегда?

Можно догадаться, насколько Русь, куда направляли свои стопы дети жаркого юга, не соответствовала их представлению о комфорте. Холодный климат, долгая студеная зима и короткое лето, требующие немалых дополнительных усилий, чтобы выжить, огромные расстояния, – а отсюда и бесконечные неухоженные дороги… И с трех сторон противник, в любой момент готовый воспользоваться слабостью, поживиться. Москва только оправлялась от затяжной междоусобной войны, начинала копить силу, чтобы продемонстрировать ее трем своим жадным до набегов и грабежей восточным и южным соседям – ордынским, казанским и крымским татарам. Она только остановила натиск литовцев и Ливонского ордена, которые, пользуясь ослаблением Руси, захватили немало русских земель на западе. На северо-западе набирали силу и все чаще совершали набеги шведы. Все это не благоприятствовало бурному расцвету Русской земли, ее культуры, науки и строительству. Конечно, на Руси было непросто, трудно.

А Европа в начале 70-х годов XV столетия как раз приближалась к пику своего расцвета. Там уже в полную силу расправила крылья эпоха Возрождения, возводились замки, соборы и гражданские здания, прокладывались дороги, строились по новым проектам мосты. Появлялись академии и университеты, возникали первые типографии, которые напечатали первые книги. Активно творили выдающиеся писатели, философы, гуманисты, художники. Уже создавали картины, фрески и скульптуры великие Альберти Леон Баттиста (1404–1472), Сандро Боттичелли (1445–1510), Доменико Гирландайо (1449–1494), Андреа дель Верроккио (1435– 1488), Леонардо да Винчи (1452–1519). Возможно, именно кто-то из них и нарисовал тот портрет юной византийской принцессы, что был привезен послом к Иоанну III в Москву в 1471 году и произвел на него решающее впечатление.