Сокровища Валькирии. Звездные раны
Шрифт:
Сначала новоприбывших завели в баню, где всю их новую, недавно полученную одежду прожарили в шкафах, а самих перед помывкой тщательно осмотрел врач и нескольких человек сразу же изолировали от остальных. После бани всех остригли наголо, выдали солдатское белье, явно с армейских складов, спасительные и долгожданные накомарники и начали фотографирование и регистрацию. Каждый мог назвать любую фамилию — никто документов не проверял и не спрашивал, так что Опарин зря прятал свой паспорт под крышку столика в баре аэропорта. Еще в Латанге, подписывая странный, почти пустой контракт, он назвался Титовым — псевдонимом, под которым изредка публиковал скандальные материалы, и свою первую, деревенскую
Сейчас, в порядке живой очереди он подошел к регистратору, сидевшему за компьютером, тут же был снят «Полароидом», после чего взяли отпечатки пальцев на прозрачную пленку, натирая подушечки бесцветной мазью, и через полминуты вручили ядовито-желтую визитную карточку с фотографией, закатанную в толстый пластик и имевшую прочный зажим, чтобы цеплять к карману куртки.
Вместо фамилии и профессии было лишь два ярко-красных номера: первый четырехзначный, второй — трехзначный, начинавшийся с нуля.
Мужики, собранные с северных аэропортов и вокзалов, многие из них забичевавшие, не имеющие ни кола ни двора, попросту обыкновенные бомжи и бродяги, продавшие и пропившие свои квартиры, ничуть не унывали и разве что шутили с веселой злостью относительно колючей проволоки и охраны, — тут же, сдавая отпечатки и получая безымянные карточки, вдруг присмирели и насупились. Кто-то еще попытался объяснить такой оборот, мол, на флоте так принято давно, и каждый моряк на корабле носит подобный номер, однако не утешил публику. Матросу этому посоветовали заткнуться, и от бани колонна пошла, напоминая похоронную процессию. Радиальная улица выводила прямо на купол, и это грандиозное, невиданное сооружение казалось чем-то инопланетным, нереальным и совершенно бессмысленным здесь, на земле; вид его действовал настолько впечатляюще, настолько давил человека, делая его маленьким и пришибленным, что все посматривали вперед с легким страхом.
— Ничего себе крытый рынок отгрохали, — проговорил сосед слева.
— Это не рынок, — поправил его Опарин. — Грандиозное сооружение… Космическое!
— Тогда аквариум…
Что это на самом деле, никто не знал, но скоро начали догадываться, потому что за стеклом, плюща носы и упираясь в него ладонями раскинутых рук, вдоль всего периметра стояли десятки людей, и глаза их, искаженные в гранях, как в кривых зеркалах, казались круглыми, выпуклыми и совершенно неподвижными, как у рыб.
Вездесущий лишайник достал и купол, исхитрился прилипнуть, врасти в шлифованную поверхность и теперь медленно полз от синеватого бетона по стеклу, напоминая морозные узоры.
В куполе, с легкой руки соседа названного рынком, оказался карантинный блок. Новоприбывших остановили перед тамбуром с тройными дверями, отворили две первых, загнали в накопитель, включили обдув, чтобы отсечь комариную тучу, и после этого открыли автоматический замок последней.
Пол был забран металлическим настилом, как на временных военных аэродромах. Глубоко вчеканенный в землю, он напоминал брусчатку Красной площади и так же монолитно отзывался под ногами. Весь купол делился на три отдельных, но не разгороженных блока. Ровные ряды солдатских коек тянулись вдоль стеклянных стен; составленные спинка к спинке, они тоже образовывали радиальные улочки, сбегающиеся к центру купола. Отдельно от спальни точно так же были установлены длинные обеденные столы со скамейками, в торце — длинный ряд умывальников, сверкающих белизной; и третья часть пространства была просто свободна, как плац или спортивная площадка.
И если все это, начиная от аэродромного настила, можно было натащить сюда и установить, то посередине оказалось ни на что не похожее
— Руководство компании приветствует вас в Белом Городе — городе будущего, — понесся из динамиков приятный женский голос. — И приносит свои извинения за строгость порядков, принятых исключительно для вашего блага. Некоторые неудобства, связанные с санитарной дисциплиной в карантине, окупятся в будущем здоровым телом и духом. Вспомните, какие страшные, гибельные заболевания охватили Россию — рак, инфаркт миокарда, туберкулез, целый букет венерических болезней, чума двадцатого века — СПИД. Но для вас все они в прошлом! Осталось совсем немного — один карантинный месяц и вы свободные, здоровые люди. За этот период каждый из вас пройдет полный комплекс медицинских обследований в специальном клиническом центре, оборудованном самой современной диагностической аппаратурой. При обнаружении заболеваний вам гарантируется высокоэффективное лечение до полного выздоровления.
Опарин слушал и медленно обводил взглядом пространство. Оно было огромным и все-таки замкнутым…
— …Каждый, кто изъявит желание остаться здесь более чем на полгода и подпишет долгосрочный контракт, — продолжал вещать женский голос, — получит отдельную бесплатную квартиру и полное довольствие за счет компании. По его желанию в любом банке мира может быть открыт накопительный счет, куда будет переводиться заработная плата…
Еще не поняв, куда он попал, у него уже, как у всякого тюремного сидельца, возникла мысль о побеге…
— Теперь посмотрите на свои кодовые номера, — лился с высот эротически-комсомольский голос. — У кого он в сумме составляет четное число — завтра с семи утра готовится к медицинскому обследованию. То есть не принимают завтрак и не ходят в туалет. Все имеющие нечет — получают спецодежду и идут на свои рабочие места. Распределение по бригадам состоится завтра во время раскомандировки. Прошу обратить внимание на второй, трехзначный, номер на ваших визитках. Это обозначение вашей профессии. Все, у кого он начинается с нуля — инженерно-технические работники. Они автоматически вводятся в группу по поддержанию внутренней дисциплины и порядка в карантине.
— У тебя тоже настроение — рвануть когти? — тихо спросил знакомый по Латанге.
— Нет, — отозвался Опарин, делая вид, что слушает условия проживания в карантине. — Мне все очень интересно.
— А что головой вертишь?
— Осматриваюсь…
— Не понимаю тебя… Видишь, это же зона! Сухой закон, ходить строем, жить под замком… Ты сидел?
— Сидел, — признался Опарин. — Зато здесь бесплатно лечат… Ты же сам сказал, санаторно-курортные условия.
— Думал, тут воля, — он скрипнул зубами, — Под конвоем в двадцать первый век… Даже с хорошей поджелудочной… Не пойду.