Сокровище пути
Шрифт:
Она трясла его с перекошенным лицом, и он подался назад.
– Госпожа не может покидать свои покои, – сказал он, и Аяна со стоном отчаяния отпустила руки. – Я отдам приказ.
Он развернулся и вышел, и Аяна закрыла лицо руками, но тут же резко вытянула их перед собой и побежала в купальню. Тошнотворный запах цветов от его халата остался на её ладонях. Она тёрла руки в остывшей воде лохани, рыдая и рыча от ярости. Так вот кто запер её здесь!
Она так сильно сжимала его халат, что без мыла, по-видимому, теперь было не обойтись.
–
– Чего из...
– Мыло! Без запаха!
Девушка вернулась и передала ей маленький твёрдый коричневый брусок. Аяна намылила руки, потом ещё и ещё, и запах, наконец, ушёл.
– Госпожа испачкала в чём-то руки? Я могу предложить госпоже свою помощь?
Аяну уже трясло от этой бесконечной «госпожи». Это было забавно, пока она работала у Эо, но здесь это звучало как издевательство. Она выдохнула.
– Нет. Просто ваш господин тошнотворно воняет, и госпожа случайно дотронулась до него. А так всё в порядке.
Этот ублюдок запер её здесь. Он запер её, и она теперь не знает, что с Киматом. Не может уехать. Не может выйти за дверь.
Она улыбнулась девушке так, что у той слегка напряглась шея.
– Простите, госпожа. Разреши вылить воду?
– Валяй, – безучастно махнула рукой Аяна.
Лохань вычерпали почти мгновенно, и Аяна снова осталась одна. Она ходила кругами, обхватив руками плечи. Грудь болела меньше, но всё остальное было по-прежнему паршиво.
Она повела себя неправильно. Надо было подойти к нему спокойно и врезать по его холёной... Нет. Нет. Подойти спокойно, походкой Кано, и вежливо спросить, когда её выпустят. Узнать хоть что-то. Теперь он вряд ли придёт.
Она ходила и ходила по комнате. Кровать, полка, столик, подушки, ваза, полка, дверь... Бесконечное движение неподвижных предметов вокруг неё. Она двигалась, но оставалась на месте. Наступил вечер. Потом начало темнеть.
Дверь открылась, и на пороге стояла девушка.
И у неё на руках был Кимат.
– Кимат! – Аяна бросилась к сыну, хватая его, завёрнутого в керио, и целуя так, что он почти заплакал. – Кимат! Мой хороший, любовь моя, сердце моё! Сокровище моё! Дорогой мой!
Она свернулась с ним на кровати. Он ел, и Аяна плакала, ладонью обхватив его маленький затылок. Потом он начал сонно зевать, и она с усилием подвинула кровать к стене, чтобы он не упал ночью.
Дверь снова открылась.
– Госпожа изволит отдать ребёнка?
Аяна чуть не задохнулась. У неё начали гореть кончики ушей. Кимат дремал на кровати. Она тихо поднялась и подошла к девушке, которая смотрела с лёгкой улыбкой куда-то в сторону купальни.
– Если хоть кто-то попытается дотронуться до моего ребёнка, – прошипела она, – или хотя бы заикнётся о том, чтобы я его куда-то отдала, я убью этого человека. Ты поняла?
– Я услышала твой приказ, госпожа, – сказала девушка. – Госпожа изволит пожелать что-нибудь ещё?
– Верните его игрушку. У него была игрушка. Верните её. Иди отсюда.
Аяна
52. Мечта любой девушки
Утром она сидела, ела кашу и смотрела, как сын пытается встать, придерживаясь за край кровати. У него получалось, но он плюхался обратно на ковёр и обиженно хныкал. Аяна поднимала его, утешала и сажала обратно на ковёр, и всё начиналось сначала. Но ей не надоедала эта игра. Она поцеловала его в очередной раз, и тут дверь отодвинулась. В комнату зашёл всё тот же мужчина.
– Теперь госпожа не будет кричать на меня? – спросил он с лицом, которое не выражало ровным счётом ничего, но Аяне послышались издевательские нотки в его голосе.
– Зачем ты держишь меня здесь? Выпусти меня. Я хочу уйти. Зачем ты запер меня?
Она пыталась говорить спокойно, но внутри бушевал протест.
– Госпоже понравится здесь, если она привыкнет.
– Я не хочу привыкать! – крикнула Аяна, и Кимат заплакал. – Тише, тише, родной. Мне не понравится здесь! Хватит говорить «госпожа», меня трясёт от этого слова!
– Я принёс то, что гос.. ты просила, – сказал он. – Вот.
Он протянул ей бархатную лошадку, и она растерянно взяла её. Кимат немного успокоился, и Аяна опустила его на пол, передавая ему лошадку.
– Зачем ты запер меня здесь?
Она смотрела на него. Это было всё равно что говорить со стеной.
– Как тебя зовут-то хоть?
Она заметила, как на миг недоуменно дёрнулись его брови. Он считал, что она его знает?
– Господин Тави.
Тави, Тави... где же она это слышала? О! Точно!
– Ты был у нас... у Пао.
– Госпожа, ты не знала, кто я?
Аяна пожала плечами. Раздражение нарастало.
– Я и сейчас не знаю. Ты человек, который стукнул меня по голове и запер в комнате, и из-за которого я не видела сына несколько дней, а ещё оббила все плечи об вашу клятую дверь. Впечатляюще звучит, не правда ли?
– Я сын орта Давута.
Аяна снова пожала плечами.
– И что? Если ты сын орта Давута, тебе можно хватать девушек на улице и запирать их тут?
– Ты говоришь очень дерзко. Слишком дерзко. По-моему, ты не боишься наказания.
– Это что, угроза?
– Ты же понимаешь, что я могу с тобой сделать за дерзость?
– Что? Убить? Бросить меня в тюрьму, разлучив с сыном? Ты и так сделал это, Тави. Ещё до того, как я тебе что-либо сказала.
– Со мной так не разговаривают, госпожа. Меня зовут господин Тави.
– Кто не разговаривает? Девушки, которых ты запираешь тут?
– Я не запираю девушек. Девушки стремятся попасть сюда. Те, которые остались снаружи, завидуют тебе. Если ты скажешь кому-то то, что говоришь мне, тебя сочтут безумной.