Соленый ветер. Штурман дальнего плавания. Под парусами через океаны
Шрифт:
На больших трансатлантических пароходах, как и в больших отелях, есть не только отдельные каюты или комнаты, но целые роскошно меблированные квартиры, так называемые «сюите оф руумс», переезд в которых, в зависимости от числа и величины кают, стоит бешеных денег. Три тысячи золотых рублей за переезд в четверо с половиной суток — не бог знает какая плата для американского миллиардера, и такие деньги они платят охотно. Но этого мало. На дверях некоторых двух-, трех- и четырехместных кают имеются маленькие металлические рамочки, в которые можно вставлять свою визитную карточку. Такие каюты обходятся значительно дороже. Например, если вы едете вдвоем с женой и заплатите за два места первого класса от Англии
Впрочем, если мы дивились на плавучие дворцы-трансатлантики и их курьезы, то иностранцы, в свою очередь, немало дивились на советский учебный парусный корабль и его экипаж. А самым большим курьезом для них было то, что комсостав, хотя и имел отдельную кают-компанию, но столовался из общего котла с командой; что все называли друг друга «товарищ» и что, несмотря на простоту отношений и на то, что по вечерам можно было видеть вместе гуляющих или ужинающих в ресторанчиках учеников, матросов и администрацию, на судне, в рабочее время, поддерживалась строжайшая дисциплина, и все распоряжения и команды старших исполнялись быстро, безоговорочно и аккуратно. О нас ходили легенды, и мы скоро стали известны всему Саутгемптону под прозвищем «комрэдс оф „Комрэд“» — «товарищи с „Товарища“».
В нерабочее время на «Товарище» бывали десятки посетителей всевозможных общественных и имущественных положений. Нас и наше судно постоянно фотографировали, и так как Саутгемптон имеет постоянные регулярные сношения с Нью-Йорком, то эти фотографии и заметки о нас скоро появились и в английских, и в американских журналах.
Однако самыми дорогими и неизменными нашими гостями были местные безработные, особенно из бастовавших углекопов, и мы ежедневно их подкармливали, приглашая к нашим незатейливым обедам и ужинам.
Полпредство в Лондоне приняло самое теплое участие в экипаже «Товарища». При помощи Полпредства нам удалось сделать в течение трех последовательных дней интереснейшую экскурсию в Лондон. Нанят был специальный шарабан — громадный двадцатипятиместный открытый автобус, и на нем комсостав и ученики повахтенно съездили в Лондон, познакомившись, таким образом, хотя и очень бегло, с внутренней жизнью страны.
В Лондоне посетили знаменитый зоологический сад, морской отдел технического музея и гигантские универсальные магазины. Проехались по подземке, погуляли по улицам, посмотрели Сити, набережную Темзы, Гайд-парк и Пикадилли.
На улицах Лондона два десятка молодцов в морской советской форме, в ногу шагавшие парами, произвели фурор.
Полпредство же помогло нам приобрести комплект струнных инструментов для судового оркестра и подарило прекрасный громкоговоритель, который впоследствии, в тихие ночи, на широком просторе океана, так помог скрасить нам свое одиночество.
Во всех сколько-нибудь значительных городах Англии существуют так называемые шестипенсовые базары. Выбор вещей громадный, и каждая вещь стоит всего только шесть пенсов. Естественно, что при нашем скромном бюджете, мы все набросились на эти базары. Но все, что там было куплено, в конце концов, оказалось страшнейшей дрянью. Впрочем, и самая цена в шесть пенсов была несколько жульнической рекламой; так например, носки стоили шесть пенсов не пара, а штука, но купить один носок было нельзя. Таким образом, пара непрочных бумажных носков обходилась полтинник, что никак нельзя уж назвать дешевкой. Выставки этих громадных магазинов, занимающих иногда целые пассажи, рассчитаны на дешевый эффект и непритязательный
С вздорожанием виски и джина, самым ходовым напитком для небогатых людей в Англии сделалось пиво. Его пьют в громадном количестве. Пьют все — мужчины, женщины, подростки. Самые маленькие грудные дети не пьют пива, а только знакомятся с его запахом. Часто у дверей бара можно видеть несколько колясочек с младенцами: они довольно мирно лежат и наслаждаются сосками, пока их родители и более взрослые братья и сестры угощаются пивом. Иногда выходящий из бара пьяный рабочий или матрос ласково потреплет такого младенца корявой рукой по щечке, увы, редко пухлой и розовой, и, шатаясь, пойдет дальше.
7 сентября ремонт «Товарища» был закончен. Провизия, пресная вода и необходимые для дальнего плавания материалы были приняты, все формальности с береговыми властями всевозможных ведомств и квалификаций закончены, и отход был назначен на шесть часов утра 8 сентября.
Накануне я получил письменное предложение одной лондонской кинематографической фирмы заснять маневры и выход «Товарища» под парусами в открытое море. Я согласился с тем, однако, условием, что экземпляр фильмы будет предоставлен бесплатно «Товарищу» для демонстрации по возвращении в СССР. Фирма согласилась, и съемщики аккуратно прибыли на «Товарищ» к моменту отхода.
В пять часов утра 8 сентября к борту «Товарища» подошли два буксира и, медленно развернув носом к выходу, повели на рейд мимо доков, морского кладбища, Нетлея…
Был мертвый штиль. Пройдя Спитгетский рейд, буксиры потащили нас мимо восточного берега острова Уайт.
О том, чтоб вступить под паруса, нечего было и думать. Ни малейшего дуновения. Море как зеркало. Идти под буксирами в канал и там, поставив паруса, сделаться игрушкой сменных течений, было бы слишком рискованно. Поэтому, не доходя до мыса Св. Екатерины, на так называемом рейде Св. Елены, против местечка Сивью, я попросил лоцмана, поставить судно на якорь.
Для утешения киносъемщиков и отчасти для практики учеников, немножко отвыкших от парусов за время стоянки в порту, я сделал парусное учение. Были поставлены и затем моментально убраны и закреплены несколько парусов. Киносъемщики весело раскланялись, пересели вместе с лоцманом на один из буксиров и отправились обратно к Саутгемптону. А «Товарищ», по буквальному смыслу русской пословицы, остался «ждать у моря погоды».
Весь день 8 сентября мы провели за уборкой судна после ремонта, и на другое утро, когда взошло солнце и осветило прибранный, выкрашенный от верхушек мачт до уровня воды корабль с выскобленными, оттертыми песком палубами и начищенной медью, с аккуратно выправленным рангоутом, на него было приятно посмотреть.
А ветра все не было. Барометр немного падал. Но его падение предвещало, увы, не желанный норд-ост, а противный зюйд-вест — преобладающий летний ветер на севере Европы. Наши матросы-поморы пробовали колдовать и затянули песню:
Веток да обедник Пора потянуть, Запад шалонник Пора покидать, Тридевять плешей Все сосчитаны, Пересчитаны, Встокова плешь Наперед пошла.С этими словами они бросали в море через голову лучинки и, оборотясь лицом к востоку, продолжали: