Солнце встает над селом Дзауга
Шрифт:
Они пошли под дождем по широкой трассе, рядом, бок о бок. Это был один из тех моментов, которые остаются в памяти человека на всю жизнь. Ничем не примечательные, но переполненные чем-то значительным. Вокруг простирались унылые побуревшие кукурузные поля, вдалеке бледнел Кавказский хребет. И они шли вперед, непонятно куда, не очень быстро, но уверенно, словно договорившись о какой-то цели. Две темные, сутулые, молчаливые фигуры. Шлепали только ботинки по асфальту, и шуршал дождь – больше никаких звуков. Никогда еще Алан не был так благодарен ему, как сейчас за это безмятежное молчание. И ни за что еще он так его не ненавидел…
Справа
– Вот был бы у тебя нос как у Хачика, курил бы себе под дождем без проблем.
– Да уж, - Алан усмехнулся.
Они опять надолго замолчали, глядя, как в лужах перемигиваются похожие на звездочки капли дождя.
– Я узнавал насчет Москвы, - сказал Тимур.
– Что? – не понял Алан.
– Насчет клиники в Москве. Это хорошая онкологическая клиника. Там, вроде, врачи толковые.
– Да о чем ты?
– О твоей матери. Давай, отвезем ее туда.
– Да ты что?!
– А что?
Алан отвернулся и покачал головой.
– Ты гонишь, Габарай.
– Почему?
– Да потому! У нее рак какой-то там конченой стадии. Она – уже давно труп.
– Ну, давай, отвезем ее в Израиль. Там, я слышал…
– Да какой, на хрен, Израиль? Она живет на наркоте. Нет никаких шансов.
– Давай попытаемся. Найдем самых лучших врачей, купим самые современные лекарства.
– Перед большими деньгами, Габарай, отступают, конечно, многие проблемы. Но не все, - он снова сунул в зубы сигарету и закурил, прикрывая огонь ладонью.
– Ты всегда говорил, что она лечится… Ты что, чесал мне, не пойму?
Алан посмотрел ему в глаза.
– Ты знаешь, что такое рак, Тимур? Это лажа. Особенно как у нее. Она болеет уже лет десять. Какое-то время она не знала. А когда узнала, было поздно. Было поздно уже тогда! Я с самого детства только и помню, как она загинается день за днем, год за годом. На хрен это надо! Я бы на месте этой дуры, моей сестры, уже давно вкатил ей хорошую дозу чего-нибудь, чтобы закончился этот ад.
– Не мороси, Кокой. Давай попытаемся. Ты ни на что не настраивайся. Мы просто сделаем это. Просто отвезем ее сразу, как только разделаемся с этим судом.
– Надо же! А ты что, вправду уверен, что все закончится благополучно?
Тимур
– Да. Уверен. И ты можешь быть уверен тоже.
Алан пристально и ехидно посмотрел на него.
– Черт, сколько же отвалил твой старик?
Тимур откинул голову назад и обнажил рекламный ряд зубов.
– Не волнуйся. Для него это не составило труда. Так, капля в море.
– Я вот удивляюсь… Почему папуля до сих пор не дал сыночку пинка под зад?
Габарай взял из его руки сигарету и глубоко затянулся, прикрыв глаза.
– Папуле это не на руку.
Алан глянул на него с нескрываемой злостью.
– Твои мозги, Тимур… как же он, должно быть, любит тебя, что каждый раз отстегивает сумасшедший воздух за все твои шалости.
– Ошибаешься, Кокой, ошибаешься, - он выпустил несколько колец дыма – Это большой парадокс жизни. Знаешь, что такое обратная пропорциональность?
– Не знаю. Но я бы вышиб тебе мозги на его месте!
– Ты никогда не сможешь быть на его месте. Ты совсем другой, моя маленькая ебанашка… - он встал, облокотился о его плечо и заглянул ему прямо в глаза – Запомни, Кокой. Любовь ничем не измеряется кроме самой любви. Это редкая, неподдельная драгоценность, далеко не каждому доступная. Деньги, подарки – это все параша, блеф. И если ты не способен дать кому-то истинную любовь, ты просто начинаешь платить.
Он замолчал. Его лицо было совсем близко, глаза смотрели голо и пронзительно. Алану показалось, что он пошатнулся. В горле у него засвербело.
– Габо… - он судорожно сглотнул – Ну что же нам с тобой делать?
– Что делать? – беззаботно переспросил Тимур, словно не расслышал его вопроса. Он отступил от него и пригладил свои мокрые волосы – Я знаю, что делать. Мы сейчас все рванем в сауну. А то не хватало нам только бронхитов с простатитами. Потом поедем еще куда-нибудь, потом еще… И будем кайфовать до завтрашнего дня.
– Нет, - Алан отвернулся – Я сейчас домой. Я спать хочу…
– Но вечером же ты подтянешься? Ведь повод, все-таки, не самый последний!
– Да. Вечером – по любому…
– Ну, все, договорились, - он улыбнулся и хлопнул его по плечу.
24.
Кокой проспал весь день и вышел из дома ближе к ночи. Он знал, что пока у него были друзья, его четверо братьев, до отчаяния родных людей, всегда существовал вариант весело провести время. Да, именно так. Как хорошо, что он не один. А за Габарая он пойдет и в огонь и на нож! Но прежде, чем увидеться с ним сегодня, он знал, что ему необходимо хорошенько нашвыряться. Его нервозность уже начинала зашкаливать.