Солнечный корт

Сакавич Нора

– Эй, - произнес мужской голос у него над ухом, и тренер Ваймак потянул его за запястье, пока Жан не ослабил свою смертельную хватку. Секунду спустя Ваймак подхватил его обеими руками, поднял с пола и с поразительной легкостью отнес обратно в постель. Он быстро оглядел Жана, прежде чем снова направиться к двери.

Он был недостаточно хорош, чтобы оставаться в стороне, но, по крайней мере, он закрыл за собой дверь, когда вернулся. Он захватил с собой несколько влажных полотенец для мытья посуды. Жан попытался отобрать у него одно из них, но Ваймак схватил Жана за предплечье только для того, чтобы стереть

кровавые следы от укусов на его руке. Жан не беспокоился о травме, поскольку перчатка скрывала ее от посторонних глаз, но он не мог потянуть достаточно сильно, чтобы вырваться из хватки Ваймака.

Закончив, Ваймак отпустил Жана и принялся за работу, тщательно вытирая суп и сок с его обнаженных рук и груди. Только когда он закончил, он серьезно посмотрел на Жана и спросил:

– Кто-то забыл упомянуть, что тебе не следует ходить? О чем ты только думал?

– Я хочу домой, - потребовал Жан.

Взгляд, которым Ваймак наградил его за это, причинил ему больше боли, чем все, что Рико когда-либо делал ему, и Жану пришлось отвести взгляд.

– Отдохни немного, - сказал Ваймак.
– Мы поговорим после обеда. Здесь.

Жан подумывал о том, чтобы прикусить пальцы, засовывающие таблетки ему в рот, но Ваймак был тренером, а это означало, что он был под запретом. Он проглотил таблетки, не запивая, и уставился в потолок, пока Ваймак осторожно вставал с кровати. Жан услышал звон стекла и столовых приборов, когда Ваймак собирал с пола разбросанную и разбитую посуду, но уснул еще до того, как мужчина вышел из комнаты.

***

Когда он проснулся несколько часов спустя, у его кровати снова ожидал Ваймак, казалось, поглощенный чтением газеты. На ночном столике стояли две кружки, и Жан почувствовал соблазнительный аромат черного кофе. Это послужило толчком, в котором он не нуждался, напомнив ему, как сильно он проголодался и хотел пить, и Жан с черепашьей скоростью сел. Несмотря на все предосторожности, он едва дышал, когда позволил спинке кровати принять на себя его вес.

Он задавался вопросом, сможет ли он сейчас выдержать вес полной кружки. Достаточно было того, что он прятался здесь; если бы пришлось кормить его с ложечки, он бы с таким же успехом мог откусить себе язык и покончить с этим.

Ваймак поднял голову.

– Ванная?

Ему хотелось сказать «нет».

– Где она?

Ваймак отложил газету и встал.

– Не переноси вес тела на левую ногу.

Жан снова начал слишком осторожную попытку встать с кровати. Ваймак крепко схватил его за плечи, когда Жан попытался приподняться, и Жан понял это, когда его ноги снова чуть не подкосились. Хватка Ваймака была такой сильной, что остались синяки. Было больно, но этого было достаточно, чтобы Жан не упал, и Ваймак подставил свое тело в качестве опоры. Жан прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы ничего не сказать об этой ужасной ситуации.

Ванная была всего через одну дверь слева, но на то, чтобы добраться туда, ушла целая вечность. Ваймак прислонил его к стене, ближайшей к туалету, и оставил спокойно заниматься своими делами. Он вернулся, как только услышал шум воды в раковине, и вошел, предупредительно постучав в дверь костяшками пальцев. Они вернулись в спальню, двигаясь медленнее, чем растет трава. Когда Жан добрался до кровати, перед глазами у него все плыло.

Может

быть, это боль вызвала у него галлюцинации, но теперь рядом с кофе стояла тарелка с дымящейся кашей. Желудок Жана выдал его злобным урчанием.

– Поешь, - сказал Ваймак.
– Мы уже почти тридцать часов не можем напоить тебя ничем, кроме воды.

Жан посмотрел на синяки, покрывавшие большую часть его рук, затем неохотно перевел взгляд на полосы содранной кожи на предплечьях. Рико связал его шнурками от клюшки, которые были слишком грубыми и изодранными, чтобы использовать их на голой коже. У Жана были ожоги от веревки в шести или семи местах на каждой руке, а запястья были стерты до крови. Рико уже много лет не тратил время на то, чтобы связывать Жана, зная, что Жан подчинится любому наказанию, которое Рико сочтет нужным. В последний раз ему приходилось прибегать к таким методам, когда…

Жан решительно отбросил эту мысль, отказываясь погружаться в воспоминания, от которых ему было нелегко избавиться. Некоторые коробки должны были оставаться закрытыми, даже если бы ему пришлось переломать все пальцы, чтобы удержать их запертыми. Если Рико связал его на этот раз, то только потому, что он это заслужил. Он доказал свою нелояльность в тот момент, когда попытался оторвать руки Рико от своего горла.

– Я поем позже, - сказал Жан.

– Это манная каша, - сказал Ваймак.
– Ты представляешь, какой ужасной она будет через десять минут?
– Он не стал дожидаться ответа, а просто взял миску и поднес ее так близко к лицу, что Жан почувствовал, как пар касается его подбородка.
– Я подержу. Ты только не забывай управляться с ложкой.

– Я не голоден, - сказал Жан.

– Как хочешь, но у меня замерзли руки, так что я продолжу держать эту миску здесь.

Жан с трудом подбирал слова, которые не хотел произносить, требования и вопросы, ответам на которые не доверял. Конечно, это было притворство, кнут перед пряником, способ обойти его защиту, чтобы они могли использовать все, что найдут на другой стороне. Это должен был быть спектакль, но Ваймак так вжился в свою роль, словно исполнял этот номер с песнями и танцами столько раз, что забыл, когда опускается занавес. Он слишком долго притворялся, что Лисы - настоящая инвестиция, а не рекламный трюк.

Жан не хотел обращать внимания на еду, но он был так голоден, что почувствовал себя плохо. В конце концов, он решил все-таки поесть, хотя бы потому, что ему нужно было восстановить силы. У Ваймака хватило порядочности не принять победоносный вид, когда Жан потянулся за ложкой; он просто уставился в дальнюю стену, чтобы Жан мог есть без того, чтобы взгляд Ваймака буравил дыры на его избитом лице. Пальцы Жана пульсировали, когда он принялся за еду, и он запоздало был благодарен Ваймаку за помощь.

Ваймак обменял пустую миску Жана на кофе. К этому времени кофе был уже не горячий, а более теплый, но Жан послушно выпил половину. Когда он наклонил голову в молчаливом отказе, Ваймак отставил чашку в сторону и осушил свою кружку. Наконец, функции организма пришли в норму, Ваймак откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Он бросил на Жана испытующий взгляд, который, как понял Жан, лучше не возвращать.

– Вчера вечером я разговаривал с тренером Мориямой.

Жан забыл, как дышать.