Солнечный корт

Сакавич Нора

Кевин встряхнул его, но Жан смотрел мимо него и отказывался обращать внимание на его слова. Кевин безошибочно опустил свободную руку на поврежденное колено Жана и сильно сжал его. Он даже не поморщился, когда Жан набросился на него, и Жан, наконец, угрюмо встретился с ним взглядом. Кевин подождал, пока он обратит на него внимание, прежде чем сказать:

– Ты Моро. Ты принадлежишь семье Морияма. Но не к этим, больше нет.

– Прекрати, - предупредил его Жан.
– Не говори мне такие вещи.

Кевин проигнорировал его.

– У тебя

новый хозяин, и он приказал тебе играть для него. Если ты вернешься в Эдгар Аллан, ты сделаешь это вопреки этим приказам. Ты не имеешь права отказывать своему хозяину в чем бы то ни было. Верь в эту истину, даже если не веришь ни во что другое. Это единственное, что поможет тебе выжить.
– Кевин подождал, не начнет ли он спорить, прежде чем сказать: - Ты проведешь эту весну, выздоравливая, а затем мы найдем тебе новую команду, за которую ты будешь играть. Ты больше никогда не будешь Вороном.

Я Ворон. Если я не Ворон, то кто же я?

Казалось, что грудь Жана вот-вот разорвется. В какой-то момент из комнаты вышел весь воздух. Он вцепился в свою рубашку, удивляясь, как что-то настолько свободное могло его душить. Кевин обхватил его лицо обеими руками, заставляя Жана посмотреть на него, когда тот попытался отвернуться.

– Дыши, - сказал Кевин, находясь за тысячу миль от него.

Жан Моро, я Жан Моро, я Жан Моро.

– Меня сейчас вырвет.

Кевину пришлось отпустить, чтобы он перегнулся через край кровати, но он успел подхватить мусорную корзину и вложить ее в покрытые синяками руки Жана, прежде чем тот проиграл борьбу со своим желудком. Жана стошнило так сильно, что он почувствовал себя ослепленным. Кевин ничего не сказал ни о запахе, ни о шуме, но забрал корзину обратно, когда Жан закончил сплевывать в нее остатки кислятины. Похитители Жана следили за тем, чтобы на ночном столике всегда была вода, поэтому Кевин передал ее следующей. Жан отхлебнул, поморщившись от того, что вкус от этого стал только хуже.

Жан знал кое-что о том, на что способна главная семья, но Ичиро всегда был загадкой: молодому человеку суждено было унаследовать кровавую империю, которая охватывала восточную половину Соединенных Штатов и имела полдюжины связей с Европой. Насколько можно было судить, ему было наплевать на экси. Теоретически, он был более устрашающим хозяином, чем другие, но, возможно, он был бы доволен, сидя на своем троне и собирая десятину на расстоянии. Возможно, Жан больше никогда не увидит Морияма воочию.

Моро, подумал Жан, напоминание о том, что за последние пять лет он слишком часто терял самообладание. Я Моро. Я принадлежу к семье Морияма. Я потерплю.

Но это было камнем преткновения, не так ли? Его семья была в долгу перед Кенго. Хозяин вмешался и оплатил долг, когда увидел талант Жана на корте, но Жан был всем, чего он хотел от них. Моро по-прежнему подчинялись главной семье. Жан, как

и Натаниэль, просто возвращался на свое прежнее место в иерархии Морияма.

– Ты же не ждешь, что я поставлю свою жизнь в зависимость от лазейки, - сказал Жан.

– Ты сам это сделал, - сказал Кевин.
– Твой отказ когда-либо называть Рико своим хозяином означает, что ты даже не можешь прибегнуть к своей мантре, чтобы спастись.

– Я тебя просто ненавижу, - сказал Жан. Кевин отмахнулся от этого, не тронутый такой откровенной ложью.
– Я в это не верю. Другой ботинок рано или поздно наступит. Не имеет значения, сколько времени это займет. Как только появится способ, который не оставит следов, мне конец.

– Возможно, - сказал Кевин, - но у тебя нет другого выбора, кроме как довести это дело до конца.

– У тебя есть выбор, - настаивал Жан.
– Убей меня и дай мне покончить с этим.

Выражение лица Кевина было суровым.

– Ты дал мне обещание.

– Иди нахуй. Ты не имеешь права заставлять меня делать это.

– Но я заставлю.
– Кевин пристально посмотрел на него, и Жан возненавидел себя за то, что он первым отвел взгляд. Кевину, по крайней мере, хватило такта не раздражаться, и вместо этого он придвинулся к краю кровати.
– Мне нужно возвращаться в кампус. Если я опоздаю на следующее занятие, они подадут жалобу тренеру.

Он оставил Жана наедине с тревожными мыслями, и послеполуденные часы тянулись с черепашьей скоростью. Жан не был уверен, кто сказал Эбби или Ваймаку о том, что Натаниэль сделал, но он мог сказать, что они знали, когда в этот день и вечером с удвоенной энергией приходили в его комнату. Ваймак даже принес ему ноутбук и простой телефон, который он не распознал. Жан переводил взгляд с одного на другое, пока Ваймак ставил их на матрас в пределах досягаемости.

– Поговорил с Андричем, а он поговорил с твоими преподавателями, - сказал Ваймак.
– Они готовят тебя к тому, чтобы ты закончил семестр дистанционно. Тебе придется установить все необходимые программы самостоятельно; я едва могу проверить свою электронную почту, чтобы не вырубить компьютер. Это временный телефон, чтобы заменить твой, - сказал он, ткнув пальцем в телефон.
– Я полагаю, с тобой должны быть на связи преподаватели, но тебе не нужен легкий доступ к ублюдкам, от которых ты ушел. Когда пыль уляжется и ты немного придешь в себя, мы вернемся к этому вопросу.

Жан постучал по телефону, чтобы разбудить его. Было сохранено всего пять номеров, и Жан не узнал ни один из них.

– Би Добсон, - прочитал он вслух.

– Психотерапевт из кампуса, отвечающий за то, чтобы мои ребята были в рабочем состоянии, - сказал Ваймак.

– Неудивительно, что Лисам нужен психиатр, - сказал Жан.

– Не отказывайся, пока не попробуешь, - сказал Ваймак.
– Ужин немного запаздывает, но Эбби должна подать его примерно через пятнадцать минут. Нужно что-нибудь еще?