Солнечный корт
Шрифт:
Он не помнил, как доставал свой телефон или решал набрать номер, но трубку сняли после второго гудка, ответив коротким:
– Ваймак.
– Почему вы его приютили?
– Спросил Жан и запоздало добавил: - Кевина.
– Мы были нужны ему, - сказал Ваймак.
– Все не так просто, - сказал Жан, думая, Они продали нас обоих монстрам и захлопнули дверь, не услышав наших криков. Почему? Почему? Почему?– Вы даже не знали, что он ваш сын.
– Мне не нужно было знать, - сказал Ваймак.
Жан рассмеялся и услышал, как
– Вы действительно в это верите?
– Я верю, что у всех нас есть выбор стать лучше, чем те, кто нас сформировал. Если у меня есть шанс поступить правильно по отношению к кому-то другому, почему бы мне им не воспользоваться?
– Ваймак дал ему минуту на размышление, а затем сказал: - Поговори со мной. Что происходит?
Она была ребенком. Она была моей младшей сестрой, и я должен был защитить ее, но я...
Я тоже был всего лишь ребенком.
Жану показалось, что один из ножей Рико провел линию между его ребрами. Его легкие были слишком острыми и слишком тугими, сердце было проткнуто и разорвано на части. Жан прижал руку к груди, проверяя, нет ли крови, но влажный жар, который он ощутил, мягко коснулся костяшек пальцев. Его лицо зачесалось, когда скатилась вторая слеза. Он посмотрел на свой большой палец, с которого капала вода, и Жан поднес дрожащие пальцы к щеке.
Нил осторожно забрал телефон и проверил, кто звонит.
– Он со мной, тренер, - пообещал он, прежде чем повесить трубку и положить телефон на стол между ними.
– Не надо, - сказал Жан. Он не знал, обращался ли он к Нейлу: Не смотри, не говори, или же он имел в виду это для себя: Не теряй самообладания.
– Не надо, не надо.
– Я не знал, что у тебя есть сестра, - сказал Нил так тихо, что Жан едва не пропустил это мимо ушей из-за его разбитого сердца.
– Элоди, - сказал Жан, и от одного только звука ее имени его чуть не разорвало пополам. Он сжал руку в кулак, чтобы не разодрать себе лицо, и до крови прикусил костяшки пальцев. Этого было недостаточно, чтобы остановить его слова. Каждое из них было для Рико спичкой, заставлявшей его заново гореть: - Ей было всего десять, когда я покинул дом. Десять! Почему они не любили ее достаточно сильно, чтобы защитить? Почему они ….
– не любили меня?
Жан, пошатываясь, вышел из кабинки. Нил схватил его за запястье и уставился на него снизу вверх с непроницаемым выражением лица.
– Жан, - тихо, но твердо сказал Нил.
– Мы должны разобраться с этим сегодня, но, возможно, нам не придется разбираться с этим прямо сейчас. Чего ты хочешь?
Сотни вещей, которых у него может быть, тысячи вещей, которые он давно потерял. Единственное, о чем оставалось просить, было то, что он едва понимал:
– Я хочу вернуться домой.
– Окей. Ладно. Давай...
– Нил отвлекся на что-то вдалеке и злобно выругался на незнакомом Жану языке. Жан проследил за его взглядом и увидел у входа двух мужчин в костюмах. Они показывали
– Я вижу кухню. Там должна быть дверь, ведущая к мусорным контейнерам. Оттуда мы можем пройти на подземную парковку.
– Нет, - сказал Жан, прижимая ладони к глазам. Он взял свое разбитое сердце и засунул его поглубже. Было слишком тяжело это сделать; его желудок скрутило, и он угрожал выплеснуть содержимое на стол. Жан сглотнул с усилием, порожденным отчаянием, и представил, как заковывает все это в цепи. Может быть, позже у него будет время разорвать их. А пока единственный выход - идти напролом.
Я - Жан Моро. Я знаю свое место. Я потерплю.
Нил отошел, чтобы пропустить Жана обратно в кабинку, и они подождали, пока их догонят псы правительства. Это не заняло много времени, и два агента, усаживаясь на освободившееся место Стюарта, холодно посмотрели на Нила.
– Нил Джостен, - сказал один из них, когда они оба предъявили свои значки.
– Мы хотели бы поговорить с тобой.
– Утомительно, - сказал Нил.
– Я пытаюсь поесть.
Агент швырнул через стол пару коробок для продуктов, едва не опрокинув при этом стакан Нила.
– Я не спрашивал. Пошли.
Нил вздохнул, но начал собирать свою еду. Когда Жан не сделал ни малейшего движения, чтобы сделать то же самое, мужчина, стоявший ближе к нему, сделал повелительный жест и сказал:
– Это касается и тебя тоже. У нас есть несколько вопросов.
– Он не имеет к этому никакого отношения, - сказал Нил.
– Ты уверен в этом?
– спросил агент.
Жан с удовольствием выбросил бы свою еду в мусорное ведро, но, собирая ее в пенопластовую коробку, он задержался бы здесь еще немного. Нил подождал, пока он закончит, прежде чем решил, что хочет допить свой напиток. Полное отсутствие у них спешки ни на одного из агентов не произвело впечатления, но, в конце концов, у обоих закончились предлоги остаться. Их вывели из ресторана, причем один агент шел впереди, а другой - сзади.
Черный внедорожник с тонированными стеклами и государственными номерами был припаркован у тротуара перед входом. Нил, будучи тем, кем был, указал на пожарный гидрант, расположенный рядом с их передним бампером, и сказал:
– Это незаконно, чтобы вы знали.
– Заткнись и садись в машину.
Поездка в местный офис прошла в гробовой тишине. Нил, казалось, чувствовал себя совершенно непринужденно, даже когда они проходили многоступенчатый процесс прохождения службы безопасности, но Жан наблюдал, как Нил осматривает каждый выход и каждого охранника на своем пути. Жан, в свою очередь, не смотрел ни на что и ни на кого, кроме Нила. ФБР, скорее всего, списало бы это на нервозность, но они ошиблись бы, если бы подумали, что он их боится. Он не мог бояться правительства, в которое так легко проникнуть и которым так легко манипулировать; он мог бояться только своих собственных потенциальных ошибок и кровавых последствий, если бы подвел своего хозяина.