Солнечный корт
Шрифт:
Первый удар пришелся ему в челюсть, отбросив к стене стадиона, и Жан отбивался, как зверь в клетке. Грейсон протянул руку, минуя защиту Жана и, схватив его за лицо, ударил головой о твердую стену. Мир закружился в тошнотворном тумане, затем сузился до слишком яркой точки, когда Грейсон сильно укусил его за шею и плечо. Крик, вырвавшийся у Жана, был скорее звериным, чем человеческим, и Жан судорожно вцепился пальцами в лицо и горло Грейсона.
Лукас появился из ниоткуда, схватил брата за руку и потянул к себе.
– Прекрати, - отчаянно попытался он.
– Грейсон, остановись!
Грейсон отпустил Жана ровно на столько, чтобы напасть на брата. Трех
Жан схватил его за запястья, прежде чем Грейсон успел выцарапать ему глаза, и изо всех сил ударил Грейсона головой. Когда Грейсон отступил на шаг, Жан потащил его за собой, но Грейсон пришел в себя прежде, чем смог высвободить руки. Грейсон впился ногтями в стену, снова отталкивая Жана. Жан изо всех сил пнул его по лодыжке, когда они были близко друг к другу, и Грейсон в ответ ударил его головой о стену с такой силой, что у Жана заболели зубы.
– Отдай мне мой гребаный номер, - сказал Грейсон.
– Он не твой, - выдавил Жан.
– Иди на хуй.
Это был неверный ответ. Грейсон укусил Жана за левое запястье с намерением прокусить его. Жан попытался высвободить руку, и ноготь большого пальца Грейсона рассек мягкую кожу в уголке его глаза, когда хватка Жана ослабла.
Дверь стадиона распахнулась только для того, чтобы резко остановиться, ударившись о скрюченное тело Лукаса, и Грейсон немедленно отступил от Жана. Жан согнулся, чтобы обхватить колени, прежде чем упасть лицом на асфальт. Теперь кто-то кричал, и он узнал этот голос, но в ушах у него звенело слишком громко, чтобы разобрать слова. Он не мог оглянуться, чтобы увидеть, кто по неосторожности спас его; он не мог отвести глаз от крови, медленно стекавшей по его руке к пальцам.
Жан потянулся к горлу здоровой рукой, и ощущение израненной, влажной кожи под пальцами чуть не сбило его с ног. Он сделал глубокий вдох, желая убедиться, что не задыхается в подушке, но легкие были так сдавлены, что в груди горело.
Чьи-то руки схватили его за плечи, и Жан отреагировал инстинктивно. Нападавший не ожидал такой силы, и ему удалось отбросить Лисински к ее машине, прежде чем он понял, в кого врезался. Раскаленная добела паника от того, что он ударил тренера, стерла все остальное, и Жан отступил от нее так быстро, как только мог. Первое прикосновение к стене стадиона, ударившее его по лопаткам, отняло у него десять лет жизни, и Жан сразу же опустил взгляд.
– Простите, - выдавил он из себя.
– Простите, тренер, я не...
– Хватит, - предупредила она его, и Жан проглотил остальные извинения. Взвизгнули шины, когда Грейсон вырулил с парковки. Лисински бросила разъяренный взгляд вслед его машине, но, поскольку Лукас, стонущий, сидел у ее ног, а Жан едва держался на ногах, ей пришлось отпустить его. Секунду спустя она достала телефон и опустилась на колени, чтобы проверить глаза Лукаса.
– Джеймс, ты нужен нам здесь прямо сейчас, - сказала она и закрыла телефон, ничего не объясняя.
Реманн покинул стадион в рекордно короткие сроки, и он пришел не один. Сначала он бросился к Лукасу, поскольку Лукас и Лисински были в поле его зрения, но Джереми следовал за ним по пятам, и он направился прямиком к Жану. Тревога выглядела неуместно на лице, рожденном для улыбки, и Жан отвернулся, прежде чем паника Джереми могла довести его до крайности.
Наконец-то он смог беспрепятственно добраться до двери стадиона, но никто не дал ему код для этой клавиатуры. Дрожащие пальцы снова и снова набирали цифры кода Воронов. Он знал, что это неправильно. Он не понимал, почему не сработало. Он не мог перестать пытаться.
– Жан, у меня получится, - сказал Джереми, отрывая его руку от кнопок.
Жан в оцепенелом молчании наблюдал, как Джереми вводит правильный код. Жан приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь, и направился в раздевалку так быстро, как только мог, не переходя на бег. Он чуть не сбил с ног двух сбившихся в кучу Троянцев, когда протискивался через вторую дверь, но не обратил внимания на их раздраженные крики и продолжил движение. Ему показалось, что он слышит голос Кэт, но Кэт могла подождать. Ей придется подождать. У Жана было около тридцати секунд, чтобы избавиться от прикосновения Грейсона, прежде чем ему станет очень плохо.
Когда Жан ворвался в душевую, там никого не было, и он задержался только для того, чтобы скинуть ботинки. Он подошел к ближайшей душевой кабине и изо всех сил повернул ручку. Первый же удар воды в лицо чуть не переломил его пополам, и Жан уткнулся лицом в сгиб локтя, пытаясь сделать вдох. Зубы, подумал он, и я тону, и Я знаю, где ты живешь.
Жан отчаянно тер шею свободной рукой, пытаясь как можно быстрее смыть слюну и кровь. Он годами боролся с жестокостью Рико; он пережил Грейсона в худшие времена. Ему просто нужно было время, чтобы забыть об этом. На мгновение, или два, или десять, чтобы забыть тяжесть рук Грейсона на своем лице и зубы на своей коже. Но из-за руки, которой он прикрывал лицо от воды, ему было трудно дышать, и Жан балансировал между душем Троянцев и своей темной комнатой в Эверморе.
– Жан.
– Снова Джереми, откуда-то справа от него. У Жана не было времени.
– Посмотри на меня.
Я Жан Моро. Я принадлежу семье Морияма. Я потерплю. Я потерплю. Я потерплю.
Постепенно он снова замкнулся в себе, загоняя свой страх и душевную боль так глубоко, что почувствовал оцепенение. Напряжение спало с его плеч, и Жан, приоткрыв глаза, нащупал ручку душа. Быстрым движением руки Жан выключил душ, и он провел обеими руками по лицу, чтобы смахнуть с себя как можно больше воды. Только тогда он повернулся к Джереми, который стоял так близко, что на его футболке и шортах остались мокрые пятна от брызг. Жан чувствовал себя успокоенным, или настолько успокоенным, насколько это было возможно, когда он насильно отключился от этого момента, но Джереми все еще выглядел затравленным.
– Мне нужно переодеться перед уходом, - сказал Жан.
– Дай мне минутку.
Джереми встал у него на пути, когда Жан направился к двери.
– Жан, остановись.
– Дай мне пройти, - сказал Жан.
– Мне холодно.
– Пожалуйста, поговори со мной.
– Мне нечего тебе сказать.
– Он причинил тебе боль, - настаивал Джереми, и Жан был мимолетно благодарен, что Джереми воздержался от произнесения имени Грейсона. Жан сделал пренебрежительный жест и попытался пройти мимо, но Джереми снова упрямо встал перед ним.
– Совершенно очевидно, что с тобой не все в порядке, поэтому, пожалуйста, перестань притворяться, будто мы можем просто игнорировать то, что с тобой происходит.