Солнечный змей
Шрифт:
Истакети указала на обугленные кости.
– Раскидали огонь? – недоумённо посмотрел на неё Речник. – Огненные шары?
– Огненную жижу, – покачал головой Нецис. – Помнишь, как раз за разом разгорались угли?.. Истакети, далеко они? Можно взглянуть?
– Смотри, – южанка подозвала жителя, вполголоса что-то сказала ему, и вскоре перед Фриссом поставили плотно закрытый горшок. Речник поднял крышку – на дне лежали угли, но не успел он даже спросить, что это, как из горшка потянуло жаром. Огонь разгорался на мокрых холодных головешках, усиливаясь с каждым мгновением. Нецис прихлопнул его крышкой и вернул горшок
– Так она и разгорается, попав на свет, – сказал он. – Прогорит ещё не скоро. Что будете делать с ней?
– Разделим между домами, – пожала плечами Истакети. – Пусть горит так долго, как умеет. Будет у нас вместо огненных камней. Другой виры от них не получить…
Она посмотрела на обугленный труп поджигателя и поморщилась.
– Это человек с побережья, – Нецис прикрыл тело листьями. – Я хотел бы увидеть Мвесигву. Его нашли?
Жители переглянулись.
– Среди угля его нет, – покачала головой Истакети. – Мы собрали все плоты, были на всех тропах. В него стреляли, Кьен попала ему в шею, но яд ему не повредил… так же, как и этому. Он бежал к маленьким плотам, и если он не умер, то плывёт сейчас по реке. Те, кто искал плот Водяного Стрелка, не догнали его. Будь я им, я плыла бы очень-очень быстро.
– Побери его Джилан, – поморщился Фрисс. – Поплыл обратно в свой Улгуш? Нецис, это далеко?
– Много дней, – кивнул Некромант. – Между нами на берегу нет посёлков. Если не захочет поджечь сам лес, навредить никому не сможет.
Фрисс хотел спросить, отчего жители за ним не погнались, но осмотрелся вокруг и промолчал. Весь Мвакидживе лежал россыпью углей… Где найти время для погонь?!
– Скверно, – он покосился на труп. – Эти уачедзи – проклятие богов… Здесь, в городе, есть Ксази? Хотя бы один?
– Я – Ксази, – пробилась к плоту одна из крыс. – Много Ксази в этом городе. Ты скажешь что-то нам, Водяной Стрелок?
– Да, скажу, – хмуро посмотрел на него Речник. – Это по вашей части. Унгвана Токатукуфу уже знает, но до вас, я вижу, вести не дошли. Я расскажу о поджигателях, чтобы вы могли их распознавать.
При упоминании верховного жреца крыса вздрогнула – как и многие другие – и издала пронзительный вопль. Жители расступились, пропуская тех, кто сбегался к плоту. Фрисс сел на настил и покосился на воды Икеви – большая река едва виднелась за выходом из залива, и Речник слышал её тихий зов.
…Чёрный от копоти плотик мягко ткнулся в бок огромного плота, прикрытого навесом. Квембе зацепился шестом за опору и оглянулся на Фрисса. На большом плоту радостно взревела Двухвостка. Шевелиться она боялась, только махала хвостами. Сонный Алсаг на её спине растерянно мигал, глядя на Речника.
– Мы будем рассказывать о тебе в этот день, – торжественно пообещала Кьен, держась за руку Фрисса. – О тебе и о Нецисе. Вы, двое, погасили большой огонь. Этот день будет днём Мадживы, днём ночного пожара. Мы будем тебя помнить – и воду, которая пришла за тобой.
– Оставить вам рыбы? – спросил Квембе, с опаской глядя на Двухвостку. Она принюхивалась к обгорелому плоту и тревожно фыркала.
– У нас есть еда, – покачал головой Речник, перебираясь на свой плот. – Спасибо за помощь. Надеюсь, больше уачедзи у вас не покажутся. Если что – вы знаете, что делать с опасными чужаками.
Нецис смотал причальный канат, и плот неспешно заскользил вниз
– И тут уачедзи, – пробормотал он. – Откуда?! Эта зараза уже по воздуху летает?!
– Солнце светит над всеми народами, – бесстрастно отозвался Нецис. – Не всем снится война, Фрисс. Некоторым Тзангол является лично… что он обещает – нетрудно догадаться. Много тех, кто за каплю силы и намёк на бессмертие сожжёт и себя, и всех вокруг.
– Прокляни меня Река, – покачал головой Фрисс. – Тут и так жизнь нескучная, а теперь ещё это… Хоть бы Улгуш сгореть не успел!
Отдалённый гром слышен был на Астийской Круче, но дожди, призываемые северными чародеями, проливались далеко в низовьях, над дымящейся степью – а здесь, у слияния рек, вода медленно отступала от берегов. Камни, с которых ещё весной ныряли ребятишки, лежали теперь на суше, и жители вытаскивали из-под них засохшую зловонную тину. Чад сжигаемых водорослей поднимался вдоль обрыва и просачивался понемногу в столовую, смешиваясь с гарью степных пожаров и запахом печёных ракушек. Чтобы отбить горелый вкус, Кесса щедро налила в миску цакунвы, но на языке всё равно горчило, а в глазах щипало.
– Ну-у… Ты ведь всё равно остаёшься Чёрной Речницей, верно? – опасливо покосился на неё Хагван. – Король ведь сказал, что будет ждать, когда ты вернёшься… и тебе просто дадут несколько лет передышки…
– Астанен – добрый Король, – буркнула Речница, наклоняясь над столом, чтобы Хагван не видел её лица. Ей было очень досадно.
За месяцы, проведённые в пути, Кесса успела уже забыть ярость красного солнца над Рекой – и теперь изнемогала от жары, вспоминая недавний поход в страну Кеснек. Там, как ей теперь казалось, было куда прохладнее!
Изнемогали все – и все, кто мог, к полудню забивались под каменные крыши Замка, Храма или собственных пещер, и берег вымирал до вечера. Только пустынная кошка бодро гонялась за комком пыли, найденным во дворе, и вертела ушами во все стороны, готовая мчаться куда угодно. Её ужас – долины, покрытые льдом, на много дней пути вокруг, и обжигающе-холодный ветер, от которого немели уши и крылья – остался позади, а здесь, на Реке, всё было ей привычно. Обычные месяцы засухи – жара и никаких дождей… зато огромнейший из ручьёв – на расстоянии одного взмаха крыльев. Койя, как думала Речница, глядя на её возню, была самым довольным существом в этом Замке, а может, и в этой стране.
– Ты к домашним не полетишь? Я бы подвезла – нам по пути, – вздохнула Кесса.
– Нет, я сразу на восток, – покачал головой Хагван, гладя рукоять новенького меча. Меч – обычный стеклянный клинок – он получил только вчера, на второй день после возвращения, и гордости его не было предела. Рог герольда, впрочем, у него не отобрали – подавать сигналы он умел, а мало ли что случится в иссохшей, окутанной дымом степи… Ходили скверные слухи о демонах и людях с золотыми глазами, копошащихся вдоль восточной границы. Драконьи патрули кружили над берегом, отпугивая соглядатаев-полуденников, и пока ещё граница не была нарушена… хотя – кто знает, что творится сейчас на востоке?!