Солнечный змей
Шрифт:
– Погоди, – Речник придержал мага за плечо. – Мне не нравится твоя затея, Нецис, и сильно не нравится. Ты что, собрался поднимать мертвяков на этой башне? Тебе мало того, что на нас каждая крыса таращится, как на гниющих заживо?! Не лезь к мёртвым, Вайнег тебя побери, потерпи хотя бы до развалин! Тут стражников, небось, по десятку на каждой ветке…
– Та-а! Тише, тише, Фрисс, – Некромант осторожно разжал пальцы Речника и высвободил плечо, тут же с опаской отодвигаясь подальше. – Сдержаться будет очень трудно, и всё же можешь не опасаться. Я найду там всего одно тело и отдам тем, кто его ищет. Едва ли это займёт много времени… и едва ли самая бдительная норская стража полезет на башню Утакасо прежде, чем там поднимется
Речник мигнул.
– Кошки, – тихо сказал он и кивнул сам себе. – Мёртвая красная кошка… Ты собрался искать её на башне? Бездна… Нецис, ради всех богов, никого там не оживляй! По местным законам, я подозреваю, тебя даже судить не будут – пристрелят, где увидят…
…Вечерний дождь пролился и здесь, в папоротниковых дебрях среди стройных стволов Джити, тянущихся к небу и под самыми облаками раскинувших плоские кроны – и там, где в ветвях был широкий просвет, над чёрной спиральной башней, солнце призвало влагу обратно в небесные озёра – и жаркие испарения окутали лес, неся с собой страшную вонь. Фрисс ждал у дороги, прижимая к лицу измятый лист Арлакса, и радовался, что ничего не ел с самого утра. Алсаг лежал на спине Двухвостки, зажимая нос двумя лапами и дёргая ушами на каждый вопль Войкса. Одна лишь Флона невозмутимо жевала всё, что оказывалось перед её носом и не было снабжено шипами длиной с локоть. Речник смотрел на неё и вздыхал.
Никто, кроме Войксов, стервятников и мелких лесных зверьков, охочих до падали, не подавал здесь голоса – даже горластые пёстрые птицы примолкли и попрятались в кронах Джити. Взглянув под ноги на тихий шорох, Фрисс увидел копошащихся жуков, а внизу, под их лапами, погружённый в землю обломок почерневшей кости. Их много было тут, под папоротниками, в чёрной болотной земле, пересохшей от долгой засухи, но готовой от пары капель дождя превратиться в вязкую жижу. Кости, разгрызенные падальщиками и изглоданные жуками-костеедами, ещё желтели среди листьев. Подвижные бугрящиеся лепёшки ползали по ним, пузырясь и поблескивая, изредка выпускали тонкие усики и ощупывали землю в поисках еды посвежее. Речник наклонился над лапами Флоны – что, если эта ползучая дрянь и от живого мяса не откажется?..
Ещё один падальщик сердито взвизгнул и зашипел, срываясь на хрип. Фрисс вздрогнул и вгляделся в заросли – сквозь ветви силуэт башни ещё виден был, но отдельные существа, ползающие по нему, – нет. «Тут до Вайнеговой Бездны этих тварей,» – нахмурился Речник. «Для той огненной жижи нужен яд Войкса… если бы мне приспичило его добывать, я бы тут и поселился – вот уж чего тут с избытком… Река моя Праматерь!»
Он зажмурился, помотал головой и сунул руку в дорожную суму. Скафандр, кое-как заклеенный в месте пореза, был на месте. Ненадолго задумавшись, Речник прикрепил к маске дополнительный фильтр – он, хоть Фрисс и упал на него, когда удирал от бабочек в Риалтемгеле, выглядел почти целым… Алсаг следил за ним круглыми глазами из-под лапы, закрывающей нос. Флона, почуяв запах дезактивирующих растворов – сарматский скафандр пропах ими намертво – встревоженно фыркнула и выпустила из пасти лист папоротника.
– Сидите здесь тихо, – прошептал Речник, погладив Двухвостку по макушке и дотронувшись до лапы Алсага. – Если Нецис вернётся первым, подождите меня. Надо кое-что проверить…
– Фррисс, ты куда?! – подал голос кот, но Речник уже пробирался среди торчащих отовсюду корней, ломая хрупкие папоротники. Ещё несколько мгновений – и чёрная башня нависла над ним.
Кости захрустели под ногами ещё до того, как расступились деревья, и вскоре Фрисс перестал замечать их – они валялись здесь повсюду, сплошным желтовато-чёрным ковром устилая поляну вокруг башни. Иногда очередной обгрызенный обломок падал сверху, с края базальтовой чаши – одной из восьми нанизанных на толстенный каменный стержень. Края
Он стряхнул ворох костей с лестницы и пошёл наверх, оскальзываясь на мокрых подгнивших черепах и базальтовых ступенях, подъеденных ползучими лепёшками – эти твари были тут повсюду, пузырились под ногами, липли к костям и стенам. Крылатый стервятник пролетел мимо, равнодушно посмотрел на Фрисса, склюнул со стены скопление лепёшек с усиками и умчался прочь. Тут ему нечего было делать – эти кости понравились бы разве что жукам, доедающим остатки, мяса на них давно не было. Свежие тела лежали выше, на верхних чашах, там, откуда доносился шум крыльев и сердитое шипение – там Войкс кидался костями в крылатых падальщиков, отгоняя любопытных тварей от своей еды.
Три чаши остались внизу, Фрисс ступил на дно четвёртой, и из-под его ног порскнули мохнатые зверьки. На костях, лежащих тут, ещё виднелись остатки плоти и тёмные пятна, но отличить человека от крысы было уже невозможно. Один из зверьков проволок мимо обрывок мохнатой шкуры, когда-то белой.
Ни охранников, ни Нециса, ни дохлых крылатых кошек Речник не видел. В башне – высоком каменном стержне, соединяющем чаши – виднелись чёрные провалы дверей, но заходить туда Фриссу совсем не хотелось. С верхней чаши высунулся взъерошенный Войкс и завыл, вскинув морду к небу. Из леса ему ответили короткими возгласами, и серые тени на краю поляны растворились в зарослях. Речник хмыкнул.
Что-то большое, серое, шипящее подкатилось ему под ноги и вздыбило шерсть на покатой спине. Фрисс пинком отшвырнул существо в сторону и сам шарахнулся, хватаясь за мечи, но оно только взвизгнуло и отползло, скаля мелкие острые зубы. Речник удивлённо мигнул – это был Войкс, но какой-то мелкий, в четверть обычного роста, толстый и неуклюжий, и серый «мех» – тончайшие ядовитые иглы – сейчас стоял дыбом и превращал мелкое существо в мохнатый шар. Мелкие брызги яда сверкали на иглах, как капли росы.
На краю чаши что-то шевельнулось, и Речник услышал свирепое шипение. Войкс – обычный, рослый и поджарый, в спутанных ядовитых иглах и облаке ядовитого пара – лежал там, обхватив лапами груду костей, и странно дёргался, как будто пытался подняться. Второй мелкий хеск держался за его лапу, и Войкс судорожными рывками заталкивал его под кости, но существо жалобно пищало и вцеплялось в падальщика крепче. На визг второго мелкого существа Войкс медленно повернул голову и оскалился, прожигая Речника свирепым взглядом, но не тронулся с места. Все иглы на его теле стояли дыбом. Фрисс шагнул к нему, держа перед собой мечи, Войкс зашипел громче, задрожал всем телом – он пытался упереться лапами в кости и подняться, но лапы тряслись, и он не оторвался от земли и на ноготь. Второй мелкий падальщик подполз к нему и вцепился в шерсть. Войкс сердито зашипел, шлепком лапы отправляя его под груду костей, на которой лежал. Фрисс сделал ещё несколько шагов, гадая, почему падальщики не убегают, если его присутствие так их злит.
Войкс, глядя на сверкающие мечи, всё же отделился от земли и громко зашипел, опираясь на трясущиеся лапы. Его глаза горели жёлтым огнём. Двое детёнышей – Фрисс теперь уверен был, что это именно они – с писком втиснулись под его грудь, и большой хеск прикрыл их собой. Из его загривка торчало тёмно-красное оперение короткой стрелы.
«Он же обездвижен…» – Речник опустил мечи и остановился в двух шагах от шипящего падальщика. Тело почти не подчинялось уже Войксу, на губах выступила белая пена, и он тяжело дышал. Только иглы, живущие собственной жизнью, шевелились на спине, почти закрывая собой короткую стрелу, и яд стекал по ним.