Солнечный змей
Шрифт:
– Та-а… – протянул Некромант, перехватывая его руку. Крыса юркнула за спину Нециса, испуганно сверкая глазами.
– Мой друг – Квэнгин, – процедил Фрисс, до белесых костяшек сжимая кулак. – Хвала богам, что вы хоть себя не жрёте!
– Укка-укка… – Призыватель выглянул из-за Некроманта, растерянно моргая. – Никак не может быть, чтобы твой друг был крылатой тенью. Когда Квэнгин видит знорка, он немедленно разрывает ему горло и выдирает внутренности. Квэнгины всегда сначала едят внутренности и глаза, так им нравится. Никогда не было, чтобы знорк дружил с крылатой тенью.
– Ушш! – Кьонгози поднял лапу, призывая к молчанию, и обвёл взглядом притихших крыс. Здесь, как думал Фрисс, собралось не меньше сотни Призывателей, крупных и мелких – нежданный приём гостей, похоже, заменил им отменённый праздник. Но всё равно у длинной циновки, расстеленной на каменном полу, были и пустые подушки – явились не все. Речник посмотрел на стол и еле слышно хмыкнул – он очень вовремя взял себе кусок рыбы, на блюде, где она только что лежала, уже и костей не осталось – и последнюю каплю рассола из-под ползучих грибов только что слизнул какой-то крысёныш.
– Нет ничего приятнее, чем видеть вас всех под этими сводами, – Кьонгози поднялся на задние лапы и взмахнул хвостом, и все Призыватели зашевелились, поднимаясь с подушек. Нецис положил руку на плечо Речника, удерживая его на месте.
– Нет ничего приятнее, чем видеть, как вы все едите и пьёте за благосклонность богов и процветание нашего рода, – продолжал Кьонгози. – И приятно будет ждать дня Джинбазао, чтобы снова увидеть всех вас. Но сейчас нам суждено расстаться. Хвала Укухласи и Всеогнистому!
– Хвала! – нестройно отозвались крысы. Алсаг вскинулся и растерянно зашевелил ушами, глядя, как белый поток исчезает за дверью. Фрисс и глазом не успел моргнуть, как у пустого стола остались всего шестеро Призывателей – сам Кьонгози, двое старейшин, Кикора, Тингиша, так и отсиживающийся за спиной Нециса, и ещё одна крыса, с которой Речник не успел познакомиться.
– Хорошее угощение, уважаемый Кьонгози, – склонил голову Нецис. – Спасибо тебе.
– У нас редко бывают гости, особенно в глубоких залах, – Призыватель снова сел на подушку. – А гости-коатеки сюда не заглядывали с тех пор, как из Улгуша уплыл последний корабль с рудой. Я смотрю на вас – кажется, боги сжалились, и недуг вас оставил… что же, это очень хорошо. Удивляет лишь одно…
Тингиша осторожно выбрался из-за спины Нециса и сел на край подушки поодаль от Речника, но исподтишка всё же разглядывал его – и Фрисс тут же захотел найти и надеть доспехи. Да и перевязь с мечами лучше положить под рукой…
– Что же? – Нецис, как мог, скрывал настороженность, но глаза его слегка сузились.
– То, что видел Тингиша на твоей груди – впрочем, все мы это видели, – усы Кьонгози не дрогнули. – Знак Гелнагзота, высеченный на коже. Тот, кто носит его, может приказать камню полететь, а туче – упасть на землю, может послать реку вспять, а из воздуха сковать мост. Удивительно, что Гелнагзоту понадобились наши прижигания и притирки – отчего бы не велеть спорам не врастать в живые тела, или врастать к великой пользе живых?
Фрисс сдавленно охнул и отстранился от Некроманта, глядя на него во все глаза. Крысы навострили уши. По
– Не удивляйся, о Гелнагзот, что мы распознали тебя, – теперь в голосе Призывателя слышалась тревога. – Знак этот не каждый день видишь… а мы всегда считали, что собирать знания – почётно, а быть невежественным – позорно. Если что-то заставляет тебя опасаться…
Некромант хмуро посмотрел на него, и Кьонгози замолчал.
– Та-а, ассинхи… Этот знак непросто свести – он даже с кожей не сходит, – буркнул Нецис, убирая руку от груди. – Я знаю, что Призыватели – просвещённый народ. Вот только я – не Гелнагзот, и никогда им не был. Я – Нецис Изгнанный, тот, кто не прошёл испытание. Не знаю, кому досталась в итоге сила, но у меня есть только знак, и тот – не по праву.
Повисло молчание. Крыса и Некромант смотрели друг на друга, остальные замерли вокруг. Призыватель первым отвёл глаза.
– Пусть это будет так, о Нецис Изгнанный, – кивнул он. – Тогда мне жаль, что я заговорил об этом. Что, если мы вернёмся к делам, о которых говорили с утра?
Лицо Некроманта слегка просветлело.
– Это было бы хорошо, – ровным голосом сказал он. – Так что ты решил, о Кьонгози?
– Это опасный поход, – зашевелил усами Призыватель. – Более чем опасный и такой странный, что даже мы сочтём его странным. Проплыть по Киджитонгве до каменного города… уже много лет никто так не плавает. Да, говорят, канал ещё не обвалился, в нём даже решаются рыбачить лесные жители, охотники черпают из него воду… но проплыть от реки до каменного города, до его пристани – совсем другое дело. Мы не норси, и суеверия не отнимают у нас разум, но каменные города всё же очень и очень опасны…
Он замолчал. Все сидели тихо, и слышно было, как урчит сквозь сон Алсаг, устроившийся на коленях Фрисса.
– И твоё слово? – лицо Нециса казалось окаменевшим.
– Мы должны это видеть, – хвост Кьонгози свился в кольцо. – Мы поможем тебе, о Нецис Изгнанный. Плот для тебя и твоих спутников будет на рассвете у причала. Будут вам и припасы. Двоих родичей я отправлю с вами – они вернут плот в Улгуш. Это моё слово. Теперь нам надлежит разойтись. Тингиша отведёт вас в ночные покои. Хвала Укухласи и Всеогнистому!
– Хвала! – кивнул Некромант, поднимаясь с места. Алсаг недовольно заворчал, когда Речник потянул его за ухо, но всё же открыл глаза. Никого не осталось в зале, пустые блюда так и лежали на циновке – только когда двери сомкнулись за спиной Речника, по ту сторону что-то захрустело и зашуршало. Фриссу хотелось посмотреть, кто же пришёл в залу после крыс – но что-то подсказывало ему, что любопытство следует умерить.
Эти покои, судя по размеру постелей, предназначались никак не для крыс – и едва ли они сохранились со времён Нерси. Постели были мягкими, вместо одеял Речник ждал увидеть лист или плетёную циновку, но принесли большую чёрную шкуру – и Фрисс угрюмо разглядывал её, вспоминая чёрный мех Инмеса. Должно быть, Квэнгин знает, что здесь его сородичей убивают, как диких зверей… не зря он не хочет вспоминать Великий Лес…