Солнечный змей
Шрифт:
Нециса передёрнуло. Фрисс изумлённо мигнул. «Если уж он боится…»
Косые тени упали на него. Норси и крысы собрались вокруг, настороженно глядя на пришельцев. Речник поднялся на ноги, опираясь на Некроманта, и посмотрел мимо них – на привязанного к кораблю огромного хасена и облако тумана вокруг него.
– Надо освободить его, – сказал Фрисс, разглядывая паутину канатов и запутавшиеся в ней щупальца. – Чей это корабль? Он кому-нибудь нужен?
…Флона сердито фыркнула и снова привалилась боком к корме корабля, наваливаясь на неё всем весом. Непрочный, наспех сооружённый настил затрещал, разваливаясь на части, но вода уже была близко – и потрёпанный корабль соскользнул
– Думаешь, он поплывёт? – покосился Речник на южанина, не так давно бывшего рабом уачедзи, но уже понемногу принимающего прежний горделивый вид – всё-таки он был капитаном этого корабля. – В Миакондо вода тихая, но на большой реке… Его ещё чинить и чинить!
– Спасибо за помощь, Водяной Стрелок, но мы тут ни одной ночи больше не проведём, – южанин поёжился и едва удержался от плевка на мостовую. – Этот каменный город пропах мертвечиной, останься тут на ночь – и сам станешь жуткой тенью. Укухласи и Великий Змей не оставят нас – река живыми вернёт нас в Киньямкелу. А там я поправлю и борта, и снасти.
– Как знаешь, – покачал головой Фрисс. Крысы уже нетерпеливо подпрыгивали на носу и бортах, из уключин высунулись вёсла, наспех поставленная мачта потрескивала, но маленький тростниковый парус бодро поднимался по ней. Бабочки-огнёвки, привлечённые дымом недавно потушенного костерка, кружили над волнистой стеной и чёрной водой канала.
– Возьми, – Речник протянул южанину два обломка стальной брони. – Я загляну в Киньямкелу дней через пять. Найди мне прочный плот.
…Костяные осколки, разворошенные и всё ещё прикрытые мхом, валялись под ногами – чёрные, полуистлевшие, поеденные корнями растений и насекомыми. Речник не был даже уверен, что именно здесь он видел Тецалана, и тем более не различил бы его кости в тёмном гниющем ковре под ногами.
– Спасибо тебе, Тецалан Нор’хешима, – прошептал Фрисс, гладя обломки. – Спи спокойно, больше тебя не потревожат.
Клык Гиайна, отломанный от гарды меча, лёг рядом с костями. Речник выпрямился и нашёл взглядом Нециса. Некромант так и стоял в проёме древних ворот, достаточно широких, чтобы Двухвостка прошла под ними, не оцарапав стену ни одним шипом. Он ждал Речника и сквозь растопыренные пальцы выглядывал что-то на площадке.
– Та-а, си-меннэль… Слишком много огня, – вздохнул он, когда Фрисс поравнялся с ним. – И было, и осталось. Тут, на Тламаналойа, есть одно место… туда попал огненный шар, и сейчас там только пепел, но некоторые из обгоревших корешков могли бы принадлежать чёрной траве. В других местностях слишком много огня.
– Ты видел корни чёрной травы?! – Речник охнул от неожиданности. – Река моя Праматерь! Я думал уже, что её вовсе не существует!
– Существует, – нахмурился Некромант. – И мы найдём её очень скоро, Фрисс. Но не в Сингоралайте… Та-а, илкор ан Сарк… всё же путь ведёт нас в Моагаль. Ну что же, посмотрим, сильно ли он изменился с тех пор, как мы с Зелганом там были…
Из ворот донёсся гулкий рёв – Двухвостка, невидимая за поворотами древнего коридора, сунула морду в туннель и шумно выдохнула, напоминая путникам, что на улицах Сингоралайта листва сухая и невкусная, костяные големы ворочаются под камнями, и кто знает, не проснётся ли снова Тецалан… Речник кивнул и шагнул в тёмный проём, на мгновение оглянувшись на замурованный наглухо проход чуть в стороне. Там, под грудами камня и обманчиво безобидных костей, лежали разбитые кувшины, и огненная
– А я подождал бы Товешу, – хмуро сказал Речник, оглядываясь на краснеющее небо. – Он, живой, натворит ещё дел…
– Та-а, синхи, – кивнул Нецис, наматывая на руку поводья – больше для спокойствия Двухвостки, чем для управления. – Но Тзангол натворит их куда больше. Каждый день на счету сейчас, Фрисс. Ха’иферу!
Тихий вой демона-падальщика прилетел из степи – ветер принёс его вместе с шелестом иссохшей, пожелтевшей от вечного зноя травы, дымом далёких пожаров и запахом горелой плоти. Кесса вздрогнула всем телом и повернулась к обрыву. Серая тень мелькнула наверху, среди высоких стеблей. Войкс посмотрел вниз и попятился с недовольным шипением. Речница покачала головой. Эти существа никогда не нападают, но как же от них тоскливо и тяжело…
Жёлтая кошка, отряхивая перепачканные тиной лапы, выбралась с мелководья. В пасти она держала дохлую рыбёшку – в эти дни много рыбьей мелочи задыхалось в водорослях, и как жители ни вытягивали опасную тину на берег, все камни очистить они не могли. Тёплая вода сонно колыхалась, обрывистые скалы под солнцем казались ослепительно-белыми, и ни одной живой души не было на берегу – только струился дымок очагов над обрывом. Даже Речник Айому, едва миновала утренняя прохлада, смотал удочку и ушёл в пещеру.
Войкс снова выбрался из зарослей и замер на краю обрыва, настороженно принюхиваясь. Река давно смыла кровь, тело убитого Скарса сожгли, снятая шкура лежала глубоко в пещере, засыпанная солью и золой, но падальщики не спешили уйти – чутьё тянуло их вниз, к воде. Кесса вспомнила, как Сигюн с усмешкой рассказывала о Войксах, круживших у костра и длинными соломинами вытаскивающих куски полусожжённого мяса. Земля вокруг горы пепла до сих пор пахла кипящим ядом. А от песка и прибрежных камней, видно, до сих пор тянуло кровью… Речница поёжилась, бросила косой взгляд на узкий закрытый пролом чуть в стороне от пещеры Скенесов, – туда стаскивали сырые шкуры. Уже много времени прошло со дня битвы, и вскоре шкуру Скарса должны были извлечь, отмыть и снова спрятать в холод, в чан с едким соком Кууси… Кесса думала, что уйдёт в степь, пока страшный трофей не уберут с глаз. Она знать не хотела, что будут делать с этой шкурой, и кто по осени нарядится в новенькую чешуйчатую броню. Сигюн, наверное, – она и заслужила, и не откажется…
За спиной Речницы тихо зашуршал песок, и она обернулась с удивлённым возгласом – и уткнулась взглядом в иссиня-чёрную броню с узкими яркими полосками и зелёное свечение, с тихим бульканьем уползающее в известняковую стену. Древний Сармат стоял у обрыва, растерянно глядя на обожжённые камни.
– Гедимин! – Кесса запрокинула голову, чтобы увидеть его глаза. – Вот это да… Ты пришёл сюда, к нам? Наверное, что-то случилось…
Огромный сармат качнул головой и очень осторожно опустил руку на плечо Речницы. Её уши побагровели от смущения – нечасто ей доводилось говорить с командиром «Идис».
– Всё по-прежнему, знорка, – сказал сармат. – Я ничему не помешал? Всегда путался в обычаях знорков… Я пришёл за тобой. Есть что-то, что… чему нужно тебя видеть. Это ненадолго. Через пол-Акена я верну тебя сюда же.
– Ох ты! – глаза Речницы сверкнули, и жёлтая кошка, хлопнув крыльями, взлетела к ней на плечо, вопросительно мяукая. – Я пойду с тобой? На станцию?!
– Эти отсеки практически безопасны, – отозвался Гедимин, разглядывая кошку. – Защита не понадобится. Ты уже проходила газовую дезинфекцию. Пройдёшь ещё раз, этого достаточно.