Солнечный змей

Токацин .

Нецис подошёл, пощупал мохнатую лапу, попробовал разогнуть пальцы и разворошил шерсть там, где крыло крепилось к руке.

– Хока, – сказал он коротко, указав на цепочку мелких язв.

Речник посмотрел мертвецу в лицо и поёжился – пасть Квэнгина была приоткрыта, губы растянулись в широкой ухмылке, обнажившей острые клыки. Нецис потрогал шею хеска и показал Фриссу язвы под подбородком.

– Та-а… Он умер раньше, чем его убили, – покачал головой Некромант, глядя на Квэнгина с холодным любопытством. – Обрати внимание на гримасу, на положение лап и крыльев. Это

судорога хоки, то, что случается, когда эта болезнь убивает. Немногие, должно быть, доживают до такой смерти.

Фрисс недовольно покосился на Нециса, но не сказал ни слова. Ему казалось, что крыло хеска едва заметно шевелится. Он поднял руку, отстраняя Некроманта, и медленно вытянул меч из ножен. Из-под плеча Квэнгина высунулась тонкая когтистая лапа, обмотанная плотной тканью, из которой торчали кривые спицы, затем показалось широкое ухо и мерцающий жёлтый глаз. Увидев Речника, существо испуганно пискнуло и забилось обратно под крыло. Фрисс изумлённо мигнул и спрятал меч обратно в ножны.

– Нецис, смотри! Мелкий Квэнгин!

Наверху снова захлопали крылья. Демоны вернулись, и Фрисс затылком чувствовал их недобрые взгляды. Алсаг с тихим рыком швырнул в небо ослепительный луч. Квэнгины шарахнулись в разные стороны, но далеко не улетели – Речник слышал их сердитое шипение с ветвей.

«Они ждут,» – Фрисс покосился на деревья. «Ждут, чтобы сожрать их.»

Маленькое существо выбралось из-под крыла и теперь сидело на груди убитого Квэнгина, пропуская сквозь когти его шерсть, заглядывало ему в глаза и время от времени лизало его в нос с тихим жалобным писком. Речник осторожно подхватил его под бока и поднял. Оно пискнуло и вцепилось в шерсть мёртвого хеска.

– Он умер, – вздохнул Фрисс, неловко почёсывая детёныша за ухом – кажется, Инмесу, единственному Квэнгину, с которым Речник был близко знаком, это нравилось. – Но ты не бойся. Я не дам тебя в обиду. Ты, должно быть, голодный…

Квэнгин насторожил уши, медленно выпустил пучок шерсти и тихо пискнул, утыкаясь носом в броню Речника. Фрисс поудобнее перехватил его одной рукой, второй показывая тем, кто сидел на ветках, сверкающий белыми искрами меч.

– Фрисс! – взгляд Нециса внезапно стал ледяным. – Куда ты это несёшь?

– Подальше отсюда, – бросил Речник, медленно отступая сквозь кустарник. Детёныш Квэнгина вцепился в его броню и тихо подвывал, пряча голову в крыльях. Демоны на деревьях завизжали, тяжёлый сук просвистел на палец от головы Фрисса. Нецис вскинул руки – над его ладонями встал холодный зеленоватый свет.

– Мрра-а-ау! – Алсаг, забытый на спине Двухвостки, встретил их истошным воплем. Квэнгин, вырвавшийся из его когтей, отряхивался от своей и чужой шерсти и поспешно продирался сквозь листву. Лучи, слетающие с хвостовых перепонок Хинкассы, впустую жгли кору дерева и сбивали с него веточки.

– Уходим, – Фрисс ухватился за шип на панцире Флоны и едва не уронил Квэнгина. Алсаг зашипел, сердито глядя на странное существо, оно заверещало и крепче уцепилось за Речника. Нецис подхватил поводья, громко щёлкнул языком. Зелёный свет дрожал в воздухе – где-то на локоть от путников,

накрывая их всех прозрачным куполом. В небе, среди широких листьев, снова дрались летучие демоны, вырывая друг у друга что-то чёрно-красное, со свисающей бахромой рваных перепонок. Речник стиснул зубы и обхватил маленького Квэнгина свободной рукой.

– Не бойся, мелочь. Я тебя в обиду не дам.

Он остановил Флону, когда вопли Квэнгинов стихли вдалеке, а рядом послышался шум воды. Жёсткий бурый мох растопырил острые листья, закрыв крохотный родник от солнца. Двухвостка опустила голову к воде. Речник, скатившись к ручью, вылил пригоршню влаги себе за шиворот и поднёс мокрую ладонь к носу детёныша.

– Хочешь пить?

Существо прикрыло голову крылом и уткнулось в грудь Речника. Фрисс растерянно смотрел на него и судорожно припоминал, что едят Квэнгины, и как они это делают. «Вроде Инмес сначала меня стеснялся… а потом мёл всё, что в лапы попадало,» – Речник в недоумении пожал плечами и понёс детёныша обратно к Двухвостке. По крайней мере, пальцы у существа были цепкие – держалось оно за Фрисса крепко и отпускать его не собиралось.

Некромант успел набрать воды и вернуться на мягкий тюк с сеном. Он неспешно жевал оставленные с завтрака печёные корешки, закусывая их тем, что вылавливал из фляжки с маринадом. Фрисс не стал присматриваться к выловленному – ничего, что Речник считал съедобным, там не плавало.

– Нецис, – Речник сел рядом, и существо неуверенно зашевелилось, выпутываясь из крыльев и заглядывая всем в глаза. – Может, ты знаешь…

– Илкор ан Ургул, – лицо Некроманта на миг окаменело. – Фрисс, зачем ты подобрал это создание, и почему оно до сих пор на тебе висит?

Речник озадаченно мигнул.

– Его сожрали бы, – буркнул он, чувствуя в голосе Нециса что-то нехорошее. – Боится, вот и висит. Так ска…

– Перевесь его на дерево, Фрисс. Сородичи его найдут, – под взглядом Некроманта Квэнгин съёжился и жалобно запищал. – Ты всерьёз думаешь нести это в город?

– Что я только ни носил в города, – нахмурился Речник, со значением глядя на Нециса. – Перестань его пугать, ему и так невесело. Его сородичей уже убили. Так всё-таки…

– Фрисс! – Нецис хлопнул ладонью по панцирю Двухвостки, и Флона озадаченно хрюкнула. – Ты хочешь здесь, на подступах к Моагалю, под Кровавым Солнцем, возиться с детёнышем Квэнгина?!

– Тебя он не съест, – Речник помрачнел ещё сильнее. – Поможешь советом – хорошо, не поможешь – сам справлюсь. Нельзя его тут бросать.

Он порылся в сумке, достал кусок холодной рыбы – весь вечер она коптилась над костром, и Фрисс думал съесть её на ужин, если не проголодается раньше. Детёныш понюхал еду, неуверенно лизнул, подался назад и снова уткнулся носом в броню Речника. Фрисс покачал головой.

– А Инмес рыбу любит, – пробормотал он. – Чем же тебя кормить?

Нецис приподнял крыло Квэнгина, ощупал его лапы и подбородок – существо елозило от холодных прикосновений и щекотки, но ни укусить, ни вырваться не пыталось. Оно было куда меньше Инмеса – всего в половину роста Речника.