Соломка и Зверь
Шрифт:
Значит, действительно… Озали сделала это — выставила на арену. Соломка всю дорогу подозревала, что возможно, Озали планирует именно арену, но поверить не могла. Разве это способ? Это же… бред какой-то.
Однако не до умных мыслей — их быстро отодвинули в сторону инстинкты, которые заставили насторожиться и напрячься, как перед прыжком через пропасть.
— Внимание! Небывалое ранее событие — на арене не член Племени, а девушка, которая пришла к нам от людей. Знакомьтесь — Меланья!
Голос ведущей был знаком —
Это, похоже, заговор. Фамилию Меланьи, к счастью, не озвучили, иначе визги и свист, последовавшие за объявлением, вряд ли звучали бы так радостно.
Потом звуки стали стихать, затухая, и Соломка поняла — зрители чего-то ждут. Того самого выбора, о котором предупреждала Озали. Теперь… что?
Толпа молчала. Глаза всё больше привыкали к свету и Соломка увидела за ограждением почему-то в большинстве своём угрюмые лица. А ведь только что они кричали и радовались.
Наверное…
Соломка опомнилась и расправила плечи. Да, точно!
Итак, или она сейчас трусливо сбежит — или поведёт себя достойно, ну, по меркам Племени — и станет понятно — действительно, она сделала это — вышла на арену, чтобы за неё дрались сильные и смелые мужчины.
От этой мимолётной мысли веяло чем-то сумасшедшим. Сама она никогда бы не рискнула выйти сюда. Ни за какие коврижки. А что потом? Если в драке победит какой-нибудь… незнакомец? Какой-нибудь чужой Зверь, ожидающий очевидной награды?
Всё промелькнуло очень быстро, но Соломка вскинула голову, закрываясь от страхов, опуская заслонку, отрезающее всё, кроме вида этой самой арены — и уверенно пошла вперёд. Грудь вперёд, подбородок вверх — и вызывающая улыбка, демонстрирующая белые зубы.
Толпа взревела, потому что получила доказательство — девушка действительно понимает, где и зачем находится. Выходит, люди похожи на Племя, выходит, общего ещё больше, чем казалось.
На арену не замедлил прыгнуть какой-то зверь из диких — волосы висели до самых голых плеч, джинсы оттопыривались на коленях и поддерживались на поясе огромным ремнём с серебристой пряжкой.
Потом выпрыгнул второй — перемахнул через хлипкую ограду с такой лёгкостью, что зависть брала — его грудь перерезал красный шрам, а зубы уже увеличились, выпячиваясь изо рта.
Зрители истошно вопили, каждый поддерживая своего воина.
А потом их повалило сразу несколько и Соломка с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться обратно. Почти все они сразу же принимали звериную форму — сутулые спины, нагруженные мускулами, клыки и вытянутые лица с сузившимися глазами.
Это было жутковатое зрелище, и вместе с тем что-то в этом было — в том факте, что за тебя готовы драться все эти мужчины, которые, вероятно, сейчас всё-таки больше звери, чем разумные существа.
А если… не получится, провалится задумка Озали — что тогда будет? Кровь в жилах похолодела, стоило Соломке представить, что будет. Может, Гната
Соломка сглотнула, из последних сил оставаясь на месте. Лица, лица… кругом столько лиц, даже знакомые попадаются — примелькались в городе. Потом глаз зацепился за одно-единственное лицо в числе зрителей и Соломка вернулась к нему, стараясь понять, о чём он думает. Что сделает?
Гнат хмурился, но стоял на месте и не похоже было, что происходящее его как-то взволновало, а уж тем более подвигало на собственнические проявления.
Что я буду делать, если он не станет сейчас за меня бороться? — прошептал холодный голос в голове.
Я перестану жить.
Нет, не перестану! И спать с кем попало Соломка не собиралась, она не зверь. Но он-то не знает, он ведь совершено точно уверен, что выйдя на арену, женщина сойдёт оттуда только в компании мужчины, имеющего доступ к её телу.
Потому что он не человек.
И значит… если сейчас он ничего не сделает, то надежды больше не останется. Значит, ему действительно всё равно. Нет, Соломка не умрёт — это он умрёт для неё. Раз и навсегда!
Однако в душе билась надежда. Всё медленнее, всё глуше. Кажется, все желающие выбить приз уже на арене, уже несколько секунд зрители просто ждут, и пора объявить начало боя. Чего тянуть?
А Гнат так и не собирался выходить.
— Внимание! — раздался голос ведущей. — Раз все желающие на месте, объявляю…
В этот момент Соломку передёрнуло и кажется, она всё-таки не сдержала страха, проступившего в дрогнувших губах, хотя и пыталась изо всех сил остаться невозмутимой и вызывающей. Она не сдержала эту нужду, эту безмолвную просьбу. Безмолвный крик о помощи, брошенный одному-единственному мужчине. Происходящее пугает. С этим не справиться самой. Не бросай меня. Помоги.
— Объявляю Бои за Меланью откр…
А губы шепчут. Не бросай меня. Ты мне нужен. Нужен.
Гнат отпустил глаза и вдруг толкнулся вперёд, проносясь тёмным пятном — и через секунду тоже стоял на арене. В отличие от остальных он ничуть не изменился, сохранив человеческое обличие.
В толпе раздались смешки. Гнат растолкал плечами соседей по арене, а потом спокойным, прогулочным шагом пошел к помосту, хотя остальные не двигались с места, как того требовали правила. Со стороны казалось, что в среду сумасшедших, агрессивно настроенных существ попал совсем другой, ненормально хлипкий — и остальным проще простого его раздавить — плюнут и не заметят.
Почему-то те звери, мимо которых он проходил, разочаровано рычали, а некоторые просто разворачивались и уходили с арены, прыгая обратно в толпу. Казалось, его может убрать с дороги любой, просто толкнув пальцем — но никто ничего не делает.